— Пошли вон. — он говорит тоном от которого леденеют жилы. Селена виновато хватает Левона и умоляет его выйти, оставить нас вдвоём. Трусливая сука. Австралиец все-таки поддаётся. За что я его проклинаю. — Тебе нужно было в цирк идти.
— Я спрашивала тебя, но ты предложил мне пойти на балет. Видимо зря послушалась. — горечь воспоминаний захлестывает. Тело помнит его прикосновения и поцелуи того вечера. Снова лихорадочно вбираю воздух.
Макс отмахивается, как будто не помнит этого разговора. Конечно, для него секс со мной рутина, не то что с опытной Селеной, она то уж точно знает, как доставить мужчине удовольствие своей механической рукой.
— Не ёрничай. Слишком мала для этого.
— Смени тон, когда разговариваешь со мной. — во мне видимо говорит кровь Гроссерия. Замечаю в голосе интонацию отца, мною управляет не видимая сила. Никогда себя так не вела. — Или нет объяснений?
Макс смеётся. Дико. Истерично. Напоминает психически нездорового человека. Кидается на меня, подминает под себя, наваливаясь всем телом. — Ты забыла своё место, девочка. — Макс целует меня, впивается губами в мой рот, накачивая меня своей слюной. Замираю, прислушиваясь к своему телу. Ничего не чувствую. Мое тело больше не отзывается. Магия между нами пропала.
— Ты мне противен. — честно говорю я, испытывая некую легкость. Даже расплываюсь в улыбке. На подсознании я боялась, что дам слабину, пойду на поводу его феромонов, но тело слушается голову. Я трезва как стекло.
Макс даже не смущается. Ему не стыдно. Даже предателем себя не чувствует.
Сплошное разочарование.
— Никогда не думала, что скажу это. Но ты трус. Тебя как будто не воспитывал мой отец. — я встаю, отряхиваюсь от него. — Не попадайся мне на глаза, пока я тебе не прощу. И не нужно никаких объяснений, наелась этой лапши за последние недели.
Макс дёргается, но не говорит не слова.
— Не понимаю, что с тобой происходит. Ты даже внешне изменился. Не узнаю даже твоего лица.
Это правда. У него глаза стали более холодные и колючие, вся голубизна пропала бесследно. Брови вытянулись в прямые линии, нет милой хмурости. Губы более напряженные, сжатые в узкую линии. Он весь сплошной оголенный нерв.
Я ухожу, так и не услышав ничего.
В коридоре нахожу только бледного Левона, он смотрит на меня с сожалением.
— Зря я тебя привёз сюда. — виновато говорит он. — я не знал…
— Все нормально, Левон. — хватаю его за руку и быстрее тащу из дома, стараясь не оборачиваться. — Нам нужно срочно убираться отсюда и найти папу… Кто бы это ни был, это был не Макс!
Глава 27Макс
Я не чувствую рук. Не вижу ничего. Не помню, где я и как тут оказался.
Не сразу замечаю, что прикован к медицинской кушетке. Толстые кожаные ремни фиксируют моё и без того непослушное мне тело. Через рядом установленную капельницу через тонкий шланг мне в кровь поступает непонятное лекарство. Из-за него я видимо слаб и плохо соображаю. Голова весит тонну.
У меня нет сил даже пальцем пошевелить на руке.
Последние события озаряют моё сознание.
Алененок. Блядь. Она же осталась в комнате, накаченная дозой наркоты.
Внутри зарождаются искры гнева. Сколько я здесь? Что с ней?
Пытаюсь пошевелиться, встать с кровати, прикладываю неимоверные усилия. Но все без толку. Ничего не получается. Только пальцы рук слабо подрагивают.
— Можешь даже не пытаться, в тебе лошадиная доза транквилизаторов. Удивлен, что ты вообще не сдох. И лекарство продолжает поступать тебе в кровь ежесекундно.
Нужно как-то достать иглу из Вены, остановить поступление этого дерьма в кровь.
— Ты чего-то совсем подвис. Расслабься уже. — голос в моей голове становится громче. Закрываю глаза, чтобы прийти в себя. Сосредоточиться. От этого наркотика я начал говорить сам с собой в слух. — Я не галлюцинация.
Когда я открываю глаза, то упираюсь взглядом в… себя. Рядом стоит точная моя копия в такой же одежде и в таких же татуировках на теле. У этого парня мой голос. Он это я.
Такого поворота я не ожидал, но это многое объясняет.
— Кто ты?
— Хороший вопрос. — он подходит ближе, чтобы я мог лучше его рассмотреть. Свет установленных медицинских ламп освещает его лицо. И я в ужасе сглатываю. Это как наблюдать за собой со стороны. — но его лучше задать тебе, Демьян. КТО ТЫ?
Демьян. Это имя должно говорить мне о чем-то, память реагирует на него, но на ум никто не приходит. Ни одного знакомого с этим именем.
Замечая мои терзания, парень смеётся.
— В детстве ты был более сообразительный. Все говорили, что ты умнее меня. Как же они ошибались. — он придвигает стул и садится на него. Парень похож на меня, но у него другая жестикуляция, тон. — Я до последнего не верил, что ты не помнишь меня. Даже капельку. Обидно. Я вот не переставал думать о тебе не секунды.
— Кто ты? — повторяю свою вопрос. — Почему ты похож на меня?
— Фи, дорогой, какие тупорылые вопросы. Я надеялся, что ты будешь более сообразительный. — парень кривит лицо, усаживаясь на стул и натягивая медицинские перчатки. — Я Макс. Тот самый Макс, за которого ты выдаёшь себя. — шумно сглатываю. Я действительно сошёл с ума. Мне это видится? — К твоему счастью, моё существование ты успешно забыл. Выбросил из своей жизни, как ненужную, поломанную вещь, присвоив моё имя и мою жизнь. Жаль, что воспоминания к тебе так и не вернутся. Не сможешь оценить — какое же ты дерьмо.
Парень напоминает сумасшедшего. Я не помню его, никогда не видел. О чем он вообще говорит? Он сделал пластическую операцию, чтобы быть похожим на меня?
— Психологи называют это эффектом пассажира. После гибели родителей твоё сознание просто придумало угодную ему картинку. Заменило прошлое так, как тебе хотелось бы.
— Мы родственники? — не понимаю о чем он говорит.
— Демьян, мы близнецы. — если бы у меня были силы, я бы рассмеялся в лицо этому психу. Но у меня на лице лишь расплывается кривая улыбка. — Кровь от плоти.
Парень набирает какое-то лекарство в шприц и быстро стучит пальцами по нему, чтобы выгнать пузырьки. Видимо, сегодня убивать меня в его планы не входит.
— Чтобы тебе легче в это поверилось, я приготовил для тебя это. — он откладывает шприц и достаёт из кармана старую и измятую фотографию. На ней изображена старая дача родителей, у небольшого костра сидят родители. Я уже и забыл их лица. Они стёрлись из моей памяти. При упоминании родителей, я всегда вспоминаю Луку и Алису. Рядом с ними стоят два одинаковых мальчика в смешных спортивных костюмах. Один из них злобно сощурился, стискивая палку в руках, а другой робко прижимается к маме.
