Великан взволнованно высказался на мазандранском. Бреннон уловил в его речи несколько знакомых слов, но за двадцать лет язык, на котором он когда-то недурно общался с местными, основательно выветрился из его памяти. Комиссар понял только, что сородич Джен не может снять ошейник, но как они могли ему в этом помочь? Пока Натан пытался наскрести слова для вопроса насчет Ройзмана, пироман что-то коротко спросил на мазандранском, выслушал ответ и нахмурился.
— Пока на нем этот ошейник, — сказал он, — колдун вынужден выполнять приказы Ройзмана. К счастью, недоносок велел ему взять нас в плен, а не убить, иначе бы…
Бородач сокрушенно покачал головой и сжал могучие кулаки, потом потыкал пальцем в ошейник и вопросительно пробасил короткую фразу. Джен провела ладонью по узорам и обернулась к Бреннону.
— Я могу попробовать. Я могу расплавить его.
— Прямо на нем? — охнул Двайер. — Убьешь же!
Редферн задал этот вопрос великану. Тот хохотнул и ответил по-мазандрански.
— Не дождетесь, — кратко перевел пироман. Гигант обеспокоенно добавил еще несколько фраз. Энджел поджал губы и спустя несколько секунд произнес:
— Я не совсем понял, но, как мне кажется, он имеет в виду, что нам надо поторопиться. Не увидев его с пленными, Рагнихотри, в смысле Ройзман, может запаниковать и отдать ему новый приказ.
Бреннон обдумал ситуацию и решил:
— Что ж, в плен так в плен. Веди нас к этому великому учителю.
— Но зачем?! — воскликнул Бергман. — Там иметь место ловушка точно!
— А то я в этом сомневался, — хмыкнул комиссар. — Но мазандранец прав — Ройзман наверняка начнет принимать меры, если поймет, что его приказ не выполнен. Хотя погодите, — он еще кое-что прикинул и сказал: — Редферн, узнайте у него, где сейчас Ройзман. Рейден, ты уверен, что сможешь снять ошейник, не убив своего сородича?
— Да, — ответила Джен и с удивившей Натана нежностью сжала в руке широкую ладонь бородача. — Ошейник рассчитан на сдерживание его сил, а не моих.
— Хорошо. Тогда займись этим здесь, а мы отправимся к мистеру Ройзману, уж коли он так жаждет нашего общества.
— Я шитаю, вы прави, — сказала мисс Эттингер. — Нам нельзя его упустить, если он захошет сбешать. А он захошет.
— Еще бы, — процедил Редферн. Он обменялся с мазандаранским колдуном несколькими фразами и зашагал к двери. За ней начиналась лестница, по которой консультанты и Бреннон с Двайером, держа оружие наготове, поднялись на второй этаж, в небольшой холл с несколькими дверями. Одну из них Редферн распахнул, при чем без малейшего трепета или осторожности, и первым пересек порог со словами:
— Не ждали так скоро?
Бреннон тяжело вздохнул и поспешил следом за этим полоумным. И почему некоторые совершенно необучаемы?
Впрочем, судя по выражению физиономии, пироман был последним человеком, которого Ройзман ожидал увидеть в своей святая святых. Хозяин нежити выскочил из кресла, попятился как можно дальше от входа и выставил перед собой руку в оранжевых узорах, принявшись зловеще бормотать. Между ним и его гостями появилось дрожащее бледно-желтое марево. Консультанты и звери окружили его полукольцом, и взгляд Ройзмана панически заметался между ними и Редферном, который остановилс поодаль, сунул руки в карманы и, покачиваясь на каблуках, осматривал помещение.
Бреннон тоже огляделся. В целом, комната выглядела наполовину как кабинет с письменным столом и книжными полками, наполовину как лаборатория. На двух других столах что-то побулькивало и дымилось в ретортах, а полки стеллажей были забиты всяческими банками, склянками и шкатулками. Перед камином стояло мазандранское резнео кресло, а в промежутках между шкафами и стеллажами комиссар насчитал пять зеркал, где ничего не отражалось. Ему это не понравилось.
— Двайер, — тихо сказал он, — шмальни-ка по зеркалам.
Детектив охотно прицелился и выстрелил, но пуля срикошетила от невидимой преграды и разнесла вдребезги реторту с бурлящей красной жидкостью. Она хлынула на стол и немедленно пожгла его насквозь, потекла на пол и принялась прокладывать себе путь вниз.
— Прекратите, идиоты! — фальцетом взвыл Ройзман.
— А не то что? — холодно осведомился Энджел. — Мы все умрем? Что ж, пусть вас утешит мысль о том, что вы отойдете в мир иной в хорошей компании, — он вытащил руку из кармана и щелкнул кнопкой на какой-то круглой штуке. Глаза Ройзмана вылезли на лоб. — О да, вы знаете, что это. Должны были увидеть, когда украли один из моих почтовых контейнеров со станции в Авентине.
— Зато я не знаю, что это, — сказал Бреннон. — Вы что с собой притащили?
— Гранату, — безмятежно отозвался пироман. — Она полностью уничтожает все заклятия, чары и магические свойства предметов в радиусе десяти ярдов.
Комиссар даже не стал спрашивать, какого черта этот псих таскает в карманах гранаты. Он, собственно, даже не удивился, ибо чего еще ожидать от Редферна? Натан лишь спросил сквозь зубы:
— А людей она тоже уничтожает?
— Если стоять слишком близко, возможны осколочные ранения, — сказал Редферн и бросил гранату под ноги Ройзману. В тот же миг Двайер кинулся на комиссара и впечатал его в пол всем своим могучим телом. Бреннон только и успел прохрипеть «Твою ж мать!..», как кабинет потонул в яростной вспышке, а стены и потолок сотряс грохот взрыва, перекрывший пронзительный вопль хозяина нежити. Затем откуда-то повалил густой, едкий дым, и Натан судорожно закашлялся. Потом грянула целая канонада негромких взрывов, и наконец, спустя минуту или две, все стихло.
Бреннон выполз из-под детектива, протер слезящиеся от вспышки глаза и, прикрыв рукой рот и нос, осмотрелся. Дымились почерневшие реторты и колбы на столах, стеллажи, раскуроченные сотней мелких взрывов, опасно кренились к ценру комнаты, книги и шкафы с ними обуглились, на стенах зияли пустые рамы зеркал, и все вокруг были усеяло мелкой, черной стеклянной крошкой. Консультанты благоразумно вжималисьв пол, а сверху их прикрывали звери. Окно вылетело от взрыва, и в комнату веял нежный ветерок.
— Чего вы ждете?! — прошипел Редферн, весь в копоти, пыли и побелке, как змей взвиваясь из-за кресла у камина. — Хватайте этого выродка!
Бреннон вытащил из кобуры обычный, старый добрый «Морриган» и направился к перевернутому рабочему столу, из-за которого виднелся край оранжевых одежд. Кусач соскочил с Лонгсдейла и поспешно обогнал комиссара. Из-за стола раздался слабый, злобный возглас. Пес оскалился и глухо зарычал. Сердца Бреннона бурно заколотилось от страха, и он строго сказал:
— Кусач, прекрати.
Ройзман вжался в стенку между столом и окном. Оранжевые узоры на его теле потемнели и казались запекшейся кровью. Тем не менее, осколки стекла посекли только одежду, не причинив никакого вреда самому хозяину нежити.
— Неужели вы думаете, — прошипел он, — что вам по силам арестовать меня и удержать в тюрьме?
