Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Я понял все и не стал переубеждать его, потому что понимал, что любые мои объяснения могут быть отнесены на счет моих небывалых подлости, лживости и изворотливости. И убедить Алешу в том, что его обманули, я мог только одним способом. Но уж этот способ был абсолютно надежен.
Выслушав его невеселую историю, я немного подумал и рассказал ему свою, которая была раз в двадцать длиннее. Перед тем, как начать свой рассказ, я предупредил его, что не рассчитываю на то, что он мне тут же поверит, так что пусть просто запомнит то, что я ему расскажу, а придет время — и он получит доказательство, убедительнее которого и быть не может.
Он мрачно посмотрел на меня и кивнул.
А что ему еще оставалось делать?
Ведь, по сути дела, он был моим пленником. Правда, условия содержания были — дай бог каждому, любой бы не отказался от таких, но всетаки это была несвобода. А что это такое — мне и самому было очень хорошо известно.
И я рассказал ему все.
О том, как подлая баба в погоне за жилплощадью подставила своего глупого мужа под статью об убийстве, о том, как он бежал с зоны, о зэках, о ворах, о ментах, о кольцах, об Америке, о подставах, предательствах, трупах, деньгах, о любви и о Насте, о ее смерти, о таджиках, немцах и федералах. Я рассказал ему все. Почти все.
Потому что о камнях, остававшихся еще в трех европейских банках, не должен был знать никто, даже он. Он не предаст меня, но случись что — и он расскажет обо всем под пыткой. А в том, что многие из тех, с кем я имел дело, способны на это, я не сомневался ни минуты.
Я рассказывал часа два. За это время нам трижды приносили чай.
Когда я закончил, Алеша долго смотрел на меня исподлобья, но ничего не сказал и попросил, чтобы его отвели в отведенную ему комнату.
Я вздохнул и, вызвав охранника, распорядился об этом.
И когда он ушел, я понял, что поступил правильно, не сказав ему о главном. Когда он увидит это своими глазами, все сразу встанет на свои места.
* * *
Дочерна загорелый таксист в квадратной тюбетейке завернул за угол и остановил свою телегу.
— Пажялиста, приехали, — сказал он, обернувшись к нам.
Я протянул ему пятьдесят долларов и сказал:
— Подождите полчаса, потом отвезете нас обратно в аэропорт, и я дам вам еще пятьдесят.
Он взял деньги и кивнул. Потом улыбнулся так, что его лицо сморщилось, как старое голенище, и мы с Алешей и Аленой вышли из машины.
Не знаю, что там чувствовал Алеша, но по мере того, как мы приближались к цели нашего путешествия длиной в несколько тысяч километров, мое сердце начинало стучать все сильнее и сильнее. Я ничего не мог поделать с волнением, которое охватывало меня, и, увидев открывавшийся за поворотом небольшой парк, остановился. Алеша взглянул на меня, и я, поправив повязку на том месте, где раньше у меня был левый глаз, сказал ему:
— В общем, так, Алеша. Я пока посижу здесь, а вы сходите вон в тот садик, и там все сам увидишь.
Он пожал плечами, и они, взявшись за руки, отправились туда, куда я указал. А я купил в ларьке банку джин-тоника и уселся на скамейку, с которой не было видно то, ради чего я привез Алешу в Душанбе. Мне не хватало духу сразу идти туда, и я должен был собраться с мыслями.
Когда я, чувствуя себя Аладдином, или скорее Али-Бабой, захватившим сокровища разбойников, тешился на Средиземном море, мне пришла в голову одна идея. И, поняв, что должен исполнить этот свой неожиданный замысел любой ценой, я нашел жуликоватого, но по-своему честного турка, занимавшегося строительным бизнесом, и изложил ему свой план. Он долго хмурился, чертыхался, удивленно чесал в голове и наконец сказал, что это ему нравится и он сделает то, о чем я его просил.
Правда, моя просьба была подкреплена двумя миллионами долларов, и мы с ним заключили настоящий, имевший юридическую силу договор, но он и сам воодушевился этой идеей и торжественно поклялся страшной турецкой клятвой, что все будет сделано, как надо.
Когда мы были с Настей, я часто снимал ее автоматической фотокамерой для идиотов, которую купил специально для этого за пятьдесят баксов. Так что я вручил турку пачку фотографий, точный план с указанием места, где похоронил Настю, и подробное описание того, что должно было на этом месте появиться. Турок извел меня кучей уточняющих вопросов и отбыл выполнять заказ.
Уж не знаю, кому он там в Душанбинской городской управе раздавал взятки, как рассказывал о том, что хочет подарить городу красивый сквер, кого нанимал на работу, по сколько часов в сутки пахали работяги, но через месяц, уже в Нью-Йорке, я получил от него известие о выполненном заказе и несколько цветных фотографий, вложенных в плотный коричневый конверт почтовой компании «Федэкс». И вот сейчас я готовился воочию увидеть то, что было на тех турецких фотографиях, которые я в приступе смертельной тоски сжег на обочине дороги, ведущей из Бруклина в Бронкс.
Я допил джин-тоник и встал со скамьи.
Это было бесконечно трудно, но я взял себя в руки и пошел туда, куда десять минут назад отправил Алешу и его младшую сестру.
За поворотом открылся большой сквер, окруженный литой чугунной оградой. Посыпанные толченым красным кирпичом дорожки вились между растущими в художественном беспорядке молодыми серебристыми елями и пока еще небольшими каштанами. Вдоль ограды выстроились пирамидальные тополя, обещавшие через несколько десятков лет воткнуться в самое небо. На дорожках кое-где стояли массивные чугунные скамьи, украшенные фасонным литьем, а на них тут и там сидели молодые таджички с колясками, в которых лежали совсем уже маленькие таджики. По дорожкам важно расхаживали толстые голуби и с деловым видом тыкали клювами в кирпичную крошку, находя там что-то подходящее. Посреди сквера располагался низкий широкий фонтан, сделанный из темного полированного мрамора, и множество тонких струй прихотливо переплетались над ним, создавая висевшее в воздухе ажурное кружево сверкавших на солнце капель. А в центре фонтана, на возвышении из грубо отесанного гранита, приложив руки к груди и с улыбкой глядя вдаль, стояла Настя.
Моя Настя.
Я замер, глядя на статую, высеченную из серого мрамора, и мир погас вокруг меня. Исчезли кипарисы, пропали скамейки с сидевшими на них мамашами, умолкло негромкое журчание воды, и я снова увидел перед собой Настю, но уже не мраморную, а живую, теплую, настоящую.
— Здравствуй, Костушка, — услышал я ее голос.
— Здравствуй, милая, — тихо ответил я.
— Это хорошо, что ты привез сюда Алешу, — сказала она и улыбнулась, — теперь он тебе поверит и у тебя будет все хорошо.
— Правда? — спросил я, глядя в ее нежные глаза.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
