Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Теперь он расслаблен, успокоенный собственным признанием. Как будто даже испытывает облегчение.
– Так вот оно что, – говорю я, стараясь унять дрожь в голосе.
– Вот именно. Мне пришлось жить с этим целых три года, – произносит он так, словно и сам не может поверить, что на самом деле совершил нечто настолько гнусное, и будто бы я должна пожалеть его за то, что ему приходится тащить на себе такую тяжесть. Я внутренне корчусь от боли.
– Ты гребаный кусок дерьма, – говорю я. К моей ярости примешивается пустота прощения. Шайла страдала. Она хотела прекратить все это. Жаль, что я не могу сейчас обнять ее и утешить.
Я открываю было рот, но, прежде чем успеваю что-то сказать, глаза Адама скользят поверх меня, и у него отвисает челюсть. Она здесь. Пора.
– Ты так устал от непосильной ноши, – говорит Рейчел. Я делаю глубокий вдох, наполняя легкие под завязку. Мои мышцы напряжены в ожидании, что Адам дрогнет и наконец отпустит меня.
Но то, что происходит дальше, застает меня врасплох. Он отпускает меня и одним быстрым движением вскакивает на ноги, обрушивая на Рейчел удар такой силы, что я вздрагиваю.
– Нет! – кричу я. Но это бесполезно. Ее скрюченное тело лежит на песке, клубком возле кучи сухих водорослей. Она почти неподвижна.
Рейчел стонет, и я слышу, как нога Адама врезается ей в живот. Жесть.
– Я не позволю тебе разрушить мою жизнь! – ревет он, снова и снова замахиваясь ногой и нанося удары. В воздух взметаются тучи песка.
– Стой! – Я заставляю себя встать и, шатаясь, ковыляю к ним. Страх застилает глаза. Я должна что-то сделать, что угодно, только чтобы положить этому конец.
Мои руки дрожат, и я хватаюсь за Адама в последней мольбе. Он знает меня. Он меня простит. Он остановится.
Но вместо этого он поворачивается ко мне с яростью в глазах и пульсирующей жилкой на шее.
– Адам, пожалуйста, – шепчу я. – Отпусти нас.
Он сгибается в талии, и я думаю, что наконец-то, наконец-то до него доходит. Он меня слышит. Он сдается. Но тут Адам бросается на меня с чем-то холодным, тяжелым и таким массивным.
Раздается треск, и в тот же миг мой мир взрывается и рушится в пыль. Звезды сыплются с неба, и я чувствую привкус железа во рту. Я снова на песке. Я не могу пошевелиться. Мое зрение сужается до одной точки, и я пытаюсь найти Адама на фоне мутного моря. Но слышу лишь его голос, в последний раз.
– О нет.
А потом наступает чернота.
25
Последний раз, когда я видела Шайлу, – по-настоящему последний раз, тот, что я храню в памяти, – это было в доме Квентина, как раз перед посвящением. Его мама была в отъезде, читала лекцию в каком-то университете в Норвегии или Уэльсе, или, может, в Финляндии, и он собрал всех нас на прощальную ночь, прежде чем мы станем полноправными Игроками.
– Прощай, наша юность, – пошутил он. Мы были еще такими детьми.
Не было никакого припрятанного пива, так что все были трезвы как стеклышки. Какое облегчение, подумала я.
Никки заказала тонну пиццы по родительской кредитке, а Квентин выложил стопку старых фильмов восьмидесятых. «Выходной день Ферриса Бьюллера». «Клуб «Завтрак». «Скажи что-нибудь».
Генри не видел ни одного из них и все время хихикал.
– Сколько всего ты от меня скрываешь, Кью! – прокричал он, когда Кэмерон[73] разбил отцовскую машину. – А меня бесконечно заставляешь смотреть «В центре внимания», чувак. – Он набросился на Квентина и сделал захват за шею, слегка придушивая его.
Грэм и Шайла уютно устроились вдвоем на краю дивана. Она просунула босые ноги ему под зад, а он положил руку ей на плечи и щекотал кожу под хлопчатобумажной футболкой.
Роберт растянулся на полу и пытался вовлечь хоть кого-нибудь в рестлинг. Генри время от времени подчинялся, а напоследок позвал Марлу. Она с легкостью уложила Роберта на лопатки, и тот наконец угомонился.
– У нее есть братья! – заскулил он. – Это нечестно!
– Если разобьешь кофейный столик, я тебя убью! – пригрозил Квентин из кухни. Они с Никки взяли на себя роль хозяев. Освежали миски с попкорном, уносили грязные тарелки, подтирали жирные пятна от пиццы на ковре. Они даже превратили готовую смесь для тортов в шоколадное произведение искусства, пока мы с пеной у рта спорили о том, кто из актеров Brat Pack[74] круче.
Когда они представили свое творение – мешанину глазури, карамельной крошки и свечей, зажженных без всякой причины, – Марла взвизгнула.
– Айна Гартен[75] отдыхает!
Квентин покраснел, но Никки выглядела довольной.
– Для вас старались, ребята, – сказала она.
– Да, черт возьми! – Грэм вскочил, схватил вилку и вонзил ее прямо в сердцевину торта, оставляя Шайлу одну в углу дивана.
– Иди сюда, – прошептала она мне.
Я подвинулась к ней так, что пальцы наших ног соприкоснулись. Она обняла меня и притянула к себе, и мы лежали на диване, просто наблюдая за нашими друзьями, нашей братией.
Я чувствовала ее влажные и теплые руки на моих плечах. Она напоминала мне липкого маленького ребенка. Когда мы встретились глазами, мне показалось, что она плакала.
– Ты в порядке? – прошептала я.
Она кивнула и снова повернулась к ребятам, которые сгрудились вокруг кофейного столика и поедали ложками торт прямо из формы.
– Мне это так нравится, – тихо сказала она. – Я хочу, чтобы все так и осталось навсегда.
Сначала я слышу звуковые сигналы какого-то прибора. Потом шелест бумаги, приглушенный шепот беспокойства. Ощущение возвращается к пальцам ног, а затем к кончикам пальцев. Наконец что-то пульсирует в левой части головы, чуть выше уха. Пульсирующая боль стекает по лицу и через глазницу попадает в рот, где сухо, как в пустыне. Все болит.
Когда я нахожу в себе силы открыть глаза, меня окружает море белого цвета. Белые стены. Белый хлопок. Белые провода. Медицинский центр Золотого берега. Должно быть, так.
– Она очнулась. – Джаред рядом с кроватью. Я слышу его раньше, чем вижу. Голос у него взволнованный и высокий, чуть сдавленный.
– Что… – Я пытаюсь что-то прохрипеть.
– Ш-ш-ш, – говорит он.
Он прав. Разговоры причиняют боль горлу и обжигают нёбо. Я хочу спать часами, сутками.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
