– За что именно? – насторожилась я.
– Сейчас конкретно за эту сцену с официанткой, – поморщился Давыдов.
– И часто с тобой такое бывает?
– Часто, – не стал таиться он. – Всякое бывает. Никуда не деться от побочной стороны популярности.
– Можно подумать, ты для такого отношения с собой не давал повода! – фыркнула я.
Красивый, успешный мужчина сам по себе становится объектом охоты молодых и жадных до гламурной жизни, а уж если этот мужчина еще и известная медийная личность… Все это я прекрасно понимала без объяснений Ивана, только вот мне все равно хотелось его уязвить посильнее, чем и занималась.
– Я мог бы сейчас кинуться в оправдания, спустить всех собак на неадекватность некоторых фанаток, но не хочу тебе врать, Маша, – сказал Давыдов. От его серьезного решительного взгляда у меня по телу пошли мурашки. – Я не жил монахом.
– Пф-ф! – фыркнула я.
Ничего другого и ожидать не стоило. Может, мне и хочется иногда побыть наивной, верить в любовь до гроба, супружескую верность и прочие романтические сказки, но я далеко не дурочка.
– Я всегда стремился выбраться из грязи и нищеты, ты знаешь. А когда добился славы и денег, оказался не готов к такому испытанию, – честно признался Иван. – Клубы, фанатки, склонные на все ради моего внимания… Я никогда ничего не просил, сами предлагали. Не отказывался, да. Никто из нас, молодых спортсменов на пике популярности, не отказывался…
– Зачем ты мне это рассказываешь? – поморщилась я.
С одной стороны, меня поражала откровенность Давыдова. А с другой, правда оказалась неприглядной и причиняла боль. Все еще причиняла…
– Потому что хочу, чтобы ты знала: я ничего от тебя скрывать не буду. Что ни спроси – отвечу честно. – Я вглядывалась в его такое знакомое незнакомое лицо и понимала, что Иван был искренен. – Я учусь на собственных ошибках.
– Даже если эта правда мне не понравится? – изогнула брови я.
– Правда вообще редко кому нравится, да, Маню… Маша, – исправился мужчина.
– И зачем мне это? – повторно изумилась я.
– Потому что только так, надеюсь, я смогу вернуть твое доверие и быть рядом.
– Быть рядом? – переспросила я и тут же горько рассмеялась. – Не поздновато ли? И с чего ты решил, что мне вообще это надо?
– То, что было у нас с тобой…
– Прошло, – резко закончила за него я. – И забылось.
– …со мной больше не повторилось и не повторится, если мы будем порознь. – У Давыдова оказалось отличное от моего мнение. – Только говорить мы никогда не умели, если бы не эти недомолвки…
– Недомолвки? Да ты сам никогда ничего не слушал! – вспыхнула словно спичка я, сама себя выдав. Когда прошлое остается в прошлом, оно уж точно не вызывает столько эмоций. – Если уж вбил себе в голову что, то переубедить было невозможно!
– Все из-за того, что я терял эту голову от любви к тебе и слишком боялся, что ты меня бросишь.
– Брошу? Что за бред! – В отличие от сдержанного Ивана, я не ограничивала себя ни в резких жестах, ни в громкости, ни в словах.
– Сын алкоголички и девочка из успешной семьи, настоящая принцесса, – болезненно поморщился мужчина. – Разве они пара?
– Я никогда не страдала снобизмом!
– Тебе и не надо было. Это я никогда не чувствовал себя тебя достойным, – ввернул в ответ он. – Все время стремился стать лучшим, доказать, что могу, что сумею, что со мной не пропадешь…
«Какой странный разговор, – подумалось мне. – Только вот внутри все дрожит и пульс лупит в голову как сумасшедший…»
– Кому доказать? – потерла глаза я, в висках поселилась тупая надоедливая боль.
– Себе, Маша. Как оказалось, безуспешно, – хмыкнул Давыдов. – Потому, как только появился повод, все мои страхи вылезли наружу и я им поддался… Так было легче, чем продолжать бороться.
– Я тебя не понимаю…
– Я и сам не понимаю, как можно было так все испортить, – покачал головой Иван. – Десять лет назад я…
Его слова вжимали меня в сиденье, скручивали душу в болезненный узел, а сердце так дико билось о ребра, точно пыталось отыскать выход наружу.
Я наконец узнала, как все было тогда, в прошлом… да и сама молчать не стала.
Этот разговор походил на исповедь, только если после настоящей становится легче, то сейчас было только хуже. Душевный нарыв мы вскрыли, но рана продолжила кровоточить, а я не сдерживала слез.
– Прости, – закончил Давыдов и замолк.
Слова исчерпали себя, превратились в тишину, опали пеплом несбывшихся надежд.
– У нас бы все равно ничего не получилось, – пробормотала я, когда пауза стала просто невыносимой.
– Почему? – поднял на меня больной взгляд Иван.
– Ты сам сказал, клубы, девочки, испытание славой. Я бы только тебе мешала, да и не стала бы терпеть это все. Наше расставание было неизбежным.
Мужчина ответил не сразу.
– На самом деле я не знаю, как бы у нас все сложилось, получись все иначе. Я не волшебник, Манюнь, и вероятности просматривать не умею, – кривовато усмехнулся он. – У меня была свобода, деньги, слава, но не было тебя и мальчишек. Сейчас я бы поступил иначе, только ничего уже не изменить.
– Ты жену свою вычеркнул из этого уравнения, – скривилась я. – Жену и мою тогда подругу, которую оприходовал в туалете после известия о моей якобы измене.
– Почти бывшую жену, – скрипнул зубами Давыдов. – С ней у меня будет отдельный разговор.
– Вот только не надо из Лёли делать вселенское зло, – сразу предупредила я. – Да, она та еще мерзавка, но…
– Но я сам виноват, что поддался, знаю, – отвел взгляд Иван.
– Вместо того чтобы поговорить со мной, ты предпочел поверить грязным слухам, – поджала соленые от слез губы я. – А вернувшись, вновь обманул, использовал и обвинил в продажности… Я ничего не забыла?
– Забыла. Ты помнишь, что сводишь меня с ума?
– Ваня… – тяжело выдохнула я. – Этого недостаточно.
Он взял мои холодные пальцы в свои горячие ладони.
– Маша, пожалуйста, дай мне шанс все исправить. Один-единственный шанс, – проникновенно попросил Давыдов. – Он нужен всем нам. Мне, тебе, мальчишкам…
– Нужен ли? – почти беззвучно прошептала я, но Иван каким-то образом умудрился расслышать.
– Ты вправе на меня злиться, вправе не доверять, – ответил мой незабытый бывший. – Я понимаю. И понимаю, почему ты мне не сказала о беременности и рождении мальчишек. Хотя нет… – Он поморщился словно от боли. – Этого я не понимаю. Почему же ты не сказала, Маша?
Я тяжело сглотнула. Между нами был обоюдоострый меч, и от ран страдали оба.
