Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Костя знал, что приор ошибается. Будда не исчезнет на столетия, а намерен в ближайшее время принять решение. Но промолчал. Артефакты не должны говорить, пока их не спрашивают. К тому же он разделял позицию Ордена.
Орден всеми силами пытался отстоять закон, однако депутаты Госдумы полагали, что экономия бюджетных средств важнее обязательной реинкарнации. Минреинкарнации же, полностью зависящей от госбюджета, права голоса не давали.
Все знали, что будет, если отменят закон. Финансирование снизится, последует «оптимизация численности» сотрудников, то есть, переводя с бюрократического языка на человеческий, увольнения, в первую очередь – на «скорой» помощи. А это означает медленный, но верный развал столь долго выстраиваемой системы. Подобное уже случилось в нищих Венгрии, Чехии и других восточноевропейских странах. И магистр Ордена это тоже прекрасно знал.
Увы, политический вес Ордена был несравним с авторитетом сангхи. Хотя формально Россия была светским государством с равенством всех религий, фактически же буддистская община обладала влиянием даже большим, чем армия. К мнению общины внимательно прислушивался и президент, верующий буддист. До сих пор она никак не высказывалась относительно отмены закона, и ее четкая позиция могла поменять весь расклад.
Костя не слушал, о чем говорят приоры с ламами. Гораздо интереснее оказалось наблюдать за их аурами. Он будто смотрел на магическую битву: вспышка – удар – попадание, вспышка – новый удар – уворот. Вот на пути ударной волны возник щит, и та вернулась к тому, кто ее посылал. При этом в физическом мире шло крайне вежливое общение, собеседники улыбались друг другу, даже шутили.
– Мы доведем эту информацию до сведения остальных в сангхе и примем совместное решение, – подытожил Ян Вейшенг. Судя по ауре, приоры и магистр остались довольны этим обещанием. Всего несколько дней назад Костя бы тоже радовался. И даже не потому, что реинкарнаторы сохранили бы свои рабочие места и зарплаты, а потому, что этот закон сохранил бы и правильный порядок, единственно возможный. Так было несколько дней назад. Но сейчас все изменилось. Он уже сомневался в том, что существующий порядок – действительно правильный и единственно возможный. Если в этом сомневался даже Будда… Похожего мнения придерживался и Тензин. Плевал он на зарплаты и работу, плевал и на реинкарнацию. Потому что все это не самоцель, а лишь один из путей к достижению истинной цели – к Просветлению. И к ней можно идти с Куполами и без, с законом и без.
Костя удивился самому себе: как быстро и спокойно он стал верующим, хотя всю жизнь искренне считал себя атеистом. Конечно, в отличие от остального человечества ему предоставили четкие доказательства, так что верой в классическом смысле это назвать нельзя. Скорее знанием. Но оно принесло с собой не только информацию о существовании бога. Что намного важнее, оно смело существующую картину мира, как цунами, заменив ее иной, той, где человек может родиться демоном или божеством, где можно попросить помощи духов – и они помогут, если захотят. Мир внезапно перестал быть материальным, но шока не было. И Костя спокойно принял новое мироустройство и осознал свое место в нем. Возможно, спокойствие – это дополнительный бонус от стертой кармы, а может, дело в том, что за эти три месяца столько всего произошло, что даже встреча с Буддой уже не удивляла.
Архатство не избавило Костю от поездок в метро, но сегодня вагон оказался почти пуст – слишком рано для утреннего часа пик. Амгалан обещал встречу с Аней Ступиной и сдержал слово. Вызвал ее якобы для еще одной беседы, хотя все, что нужно, Орден уже узнал.
Костя зашел в инспекторский зал и чуть не влетел в ведро с водой, грозя затопить мозаичного уробороса: оно загромыхало, но устояло. На грохот обернулась уборщица – впервые он приехал так рано, что застал ее.
– Не ходите по мокрому, – проворчала немолодая женщина и вернулась к мытью пола, не проявив больше никакого интереса. Костя на цыпочках по стеночке прошел до ближайшего стола инспектора – кажется, это стол Жердина, – и сел ждать. Ждать, пока уйдет уборщица, пока высохнет пол, пока появятся Амгалан с Аней…
Он включил радио и чуть не подскочил на стуле, услышав новости: «…Поэтому Пандито Хамбо-лама двенадцатый заявил о том, что закон об обязательной реинкарнации в России отменять нельзя. Эксперты полагают, что это приведет к иным раскладам при голосовании, которое, напомним, снова перенесено, теперь на конец зимы…»
Надо же! Буддистская сангха не просто поддержала Орден, но сделала это феноменально быстро: на обсуждение и принятие решения им потребовалось всего лишь три дня. Такое решение действительно многое меняло, и не только при голосовании в Госдуме. Оно переворачивало все отношения с Орденом. Сангха признала сошествие Будды Шакьямуни в мир людей, поверила в гибель миров и готова была действовать, в том числе – вместе с Орденом.
Из задумчивости Костю вывел цокот каблуков. Не сразу он сообразил, что рядом с командором идет Аня Ступина: за три месяца ни разу не видел ее на каблуках и в строгом темно-синем платье.
В досье, что прислал Данзар, сообщалось, что Аня не помнила ни минуты из всех этих дней. По ее показаниям, в ночь на праздник Лхабаб Дуйсэн она заснула и увидела яркий сон. Будто к ней с небес Тушита спускается белый свет. Свет спросил разрешения воспользоваться ее телом, дабы сделать одно важное дело на Земле, и Аня разрешила. Проснулась она уже в музее НИИ реинкарнации три месяца спустя.
В досье осталась пометка от одного из инспекторов: «Она разрешила неизвестно кому пользоваться твоим телом? Вероятно, она недоговаривает». В дальнейшем никаких недомолвок не нашли, показания посчитали достоверными, но пометка осталась. Костя же не нашел ничего удивительного в Аниных действиях. Он знал, что она чувствовала в том «сне»: бесконечное блаженство и ясность ума. Впрочем, в том, что это был сон, разубеждать ее не стали.
Амгалан представил ей Костю, сам же чуть заметно кивнул инспектору, мол, общайтесь, и ушел в «аквариум».
– Фохао. Как вы себя ощущаете?
– Уставшей. От вашего внимания, – холодно ответила Аня. Костя понял, что она имеет в виду Орден, но все равно фраза больно кольнула.
– Извините. Вы мне помогли в одном деле…
– Замечательно. Надеюсь, вы в курсе, что я этого не помню? Разрешите, я пойду? Мне еще на какие-то вопросы отвечать, а потом заступать на суточную смену. – Аня не дождалась ответа – по сути, она и не спрашивала ничего. Развернулась и пошла в кабинет Амгалана.
Тот о чем-то с ней говорил для проформы, а Костя сидел за пустующим в такую рань столом своего коллеги-инспектора и смотрел. Казалось, будто нет стеклянных стен кабинета: струящий песок волос, синь выразительных глаз, изгиб бедер… Все было родное, но чужое. Куда-то исчезли тигриная грация и легкость движений. Глаза казались не бездонным океаном, а нарисованной акварелью, улыбка, редко сходящая с Аниного лица все эти месяцы, исчезла вовсе. В кабинете Амгалана сидел совсем другой человек. Человек. Костя ощущал ее страхи и недоверие, видел тревожные всполохи ауры, тяжесть кармы, тянущую к земле. И от нее перестали исходить радость и умиротворение.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
