Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
– Жена бросила, на прежнюю работу таких дебилов не берут, плохо, что мама пенсией своей делится, – Строганов постарался озвучить свои логические выводы как можно громче, чтобы перекричать шум поехавшего поезда. – Лузер!
– Ах ты, пиндос американский, – стал он подниматься, – мы вам всем скоро устроим… гейропа долбаная!
Я вздохнул, предвидя драку: Строганова будет не удержать, а с мужиком разговаривать бесполезно. Поезд подъезжал к Звенигородской. Арсений встал и прошел мимо мужика к двери. Я за ним. Мужик не отставал. Тут Строганов развернулся и стал смотреть ему в глаза. Даже зонт свой на изготовку не взял. Мужика это разозлило. Присовокупив еще пару ругательств, он, коротко замахнувшись, ударил Строганова в голову. Но тот, мгновенно уклонившись и сделав противнику подсечку, добавил рукой ему по почке. Нападавший с воплем завалился на сидевшего на скамье бугая. Тот не потерпел к себе такого отношения и пнул его ногой.
Мы вышли на станцию.
– А насчет Воровского ты прав, – заявил Арсений.
– А? – я был так поглощен происходящим, что сразу и не понял, про кого речь.
– Я говорю… Пойдем, что ты встал посреди станции? Я говорю, что хорошая идея насчет Воровского! Завтра проверим одну мою мысль, съездим в ресторан. Если, конечно, успеем.
– А?.. А почему мы можем не успеть? – не поспевал я за мыслями Арсения.
– Его тоже накажут, – равнодушно сообщил он.
– Сердюков? Слушай, а может… – начал я, но Арсений тут же отреагировал:
– Не рискуй! Это их внутренние разборки! Хочешь попасть между молотом и наковальней? Я, кстати, раньше увлекался кузнечным делом, ну, ковкой металла. У меня был боевой молот…
– А как же твои христианские принципы? – теперь я его перебил. – Если ты не предотвратишь преступление, то, считай, сам в нем участвуешь. Как же так?
– Их всех наказывает дьявол, и Сердюкова, и Пискова, и Воровского, – пожал он плечами, – и я в это вмешиваться не хочу. И не буду. И тебе не дам. Давай-ка лучше обсудим кое-что, есть у меня пара мыслей… Да, пока не забыл, насчет Кирпича и Жеглова…
Я удивленно посмотрел на него. Ах да, Арсений не может, когда кто-то знает больше него. Не забыл мою загадку и посмотрел в интернете.
– Жеглов, конечно, не прав, – важно сказал он, – но я бы поступил точно так же!
А я в этом и не сомневался!
Арсений разглагольствовал всю поездку, но я не особо вслушивался, потому что, во-первых, это не относилось к нашему делу (ему приспичило выискивать информацию в сети о Граале и тамплиерах), а во-вторых, у меня из головы не шел Писков. Не то, чтобы я особо страдал из-за него, нет, просто как-то паршиво на душе было. Смерть есть смерть.
На станции нас ждала машина, и совсем скоро мы стояли перед огромным домом – усадьбой, по другому не скажешь. В числе прочего меня поразил резной деревянный вензель на одной из стен дома. Вероятно, здесь обитает князь, не меньше.
* * *
Выслушав наши новости, князь Сергей Миронович какое-то время молчал, затем заметил:
– Да-а. Петрович слишком любит свою дочь. А Сечкин слишком предан Георгию. Упокой его душу… давайте помянем… племянницу жалко…
Через некоторое время мы перешли в его кабинет. На письменном столе лежала картина, та самая, которая породила идею фикс у Строганова и фото которой он изучал в каталоге выставки. Посмертный портрет Петра или, точнее, портрет Петра после смерти. Мне и правда показалось, что это портрет Председателя из «Принца Флоризеля», очень похож. Арсений схватил картину и стал внимательно изучать ее со всех сторон. Погожин наблюдал за ним с интересом, как художник за работой другого художника. А я рассматривал кабинет и обстановку. Резная деревянная мебель, канделябры, красивые книжные шкафы, стол, покрытый зеленым сукном, в цвет стен, а сверху – темно-коричневый потолок, вероятно, из дорогих пород дерева. Да, еще шахматы: золотые и серебряные фигуры были расставлены на изящном шахматном столике. Кстати, картин в комнате было немного: несколько пейзажей в массивных позолоченных рамах над кожаным диваном, на котором развалился Арсений, да пара портретов – мужчины и женщины. Предки, что ли? Камерность, классика и деньги, – это если коротко охарактеризовать этот кабинет. Странно, что хозяин, Сергей Миронович, внешне совершенно не соответствовал обстановке. Здесь представлялся сидящий за столом высокий, статный, немолодой мужчина в мундире эпохи Александра I, с бородой, бакенбардами и трубкой. Погожин же был небольшого роста, толстоват, с постоянно прищуренными глазками на полном и простоватом лице. Однако, я подозревал, что простота была кажущаяся. И взгляд у него был внимательный, особенно по сравнению с сердюковским. И по словам покойного Пискова, играл он в шахматы мастерски…
– Потрясающе! – наконец высказался Арсений по поводу картины. – Смотрите, вот Петр, изображенный в виде собора, и это указание нам, что собор Петра и Павла имеет к нашей тайне непосредственное отношение…
– Петр похоронен в Петропавловском соборе, – напомнил я ему.
– Знаю, знаю! – кивнул он мне и посмотрел на Погожина. – Смотрите дальше: он изображен, словно восстал из своей могилы. Я посмотрел в интернете про все, что имеет отношение к могиле Петра Первого и нашел любопытный факт! Его могилу вскрывали! Это было в двадцатые годы двадцатого века! Грабили могилы всех царей, в том числе и петровскую. Круто?
– Да, любопытно, – кивнул Погожин, но как мне показалось, без особого интереса. – Что еще?
– Еще? А вот, – продолжил Строганов, – крайне интересный факт, я нашел его в сети: когда вытаскивали гроб, то его пришлось поставить вертикально, и получается, что Петр, как и нарисовано на картине, словно стоял! Дальше, я смотрел, в чем хоронили Петра, и это полностью совпадает с этим портретом! Художник мог, конечно, прочитать про это где-нибудь…
– Интернета тогда еще не было, – усмехнулся я, впрочем, заслушавшись выводами Арсения.
– Вот именно! – радостно воскликнул он. – И поэтому я делаю заключение, что художник присутствовал при вскрытии могилы Петра лично! И это так поразило его, что он нарисовал портрет покойного… после смерти!
– Неплохо! – похвалил его Погожин и равнодушно пожал плечами, будто Арсений излагал известные ему факты. Меня же поразили эти исторические экскурсы.
– Дальше, – Арсений вскочил вместе с картиной, – тут есть портрет самого художника! Помните, есть картина про гибель Помпеи? Там художник себя нарисовал…
– Карл Брюллов, – напомнил я ему.
– Это неважно, – отмахнулся он. – Важно, что наш художник, Соломко Сергей, запечатлел себя! Можно даже его лицо разглядеть…
– Да? – Погожин тоже взглянул на какие-то кубы и треугольники, на которые указывал Арсений, и снова пожав плечами, добавил: – Ну, может…
– Угу, понятно, – вдруг недовольно сказал Арсений. После этого детектив-историк замолчал и полез в интернет с телефона. И через минут пять заорал:
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
