Самю, видимо, прекрасно знал дорогу и уверенно сворачивал направо или налево. Энцо же не отличал один поворот от другого — кирпичные стены, узкие отверстия, ржавые железные двери. На ходу Самю отпускал краткие комментарии:
— Вот мы только что прошли под улицей Медичи. Если повернем направо, упремся в стену подземной парковки под сенатом.
Он открыл дверь и по короткой лесенке увлек Энцо в огромный тоннель с арочным сводом, гудевший от рева быстротекущей воды. Капли падали с потолка, как дождь. Луч фонаря на каске Энцо осветил черную поверхность подземной реки, вздувшейся от паводка. Вдоль стены шла узкая дорожка с ржавыми железными перилами, скользкая как лед.
— Иисусе! — услышал Маклеод голос Самю, перекрывший шум воды. — Первый раз такое вижу!
— Куда нас занесло? — прокричал Энцо.
— А это городская клоака, мсье! Не волнуйтесь, говно в трубах, это дождевая вода из уличных стоков. — Оскальзываясь, они прошли по пешеходной дорожке метров двадцать или тридцать. — А теперь мы под Люксембургским садом.
— Может, легче было перелезть через забор? — не удержался Энцо.
Самю ухмыльнулся и свернул в новый тоннель, где вода доходила до бедер, а сильный поток едва не сбивал с ног. Двигаясь против течения, они кое-как добрались до лестницы, ведущей к металлической двери в стене. Навалившись всем телом, Самю открыл ее, и они попали в сухую круглую бетонную камеру. Металлические ступени, вмурованные в стену, уводили в кромешную черноту. Даже запрокинув голову и направив вверх луч фонарика, Энцо не смог разглядеть, куда они идут, — инфернальная темнота поглощала свет. Когда Самю захлопнул дверь, рев воды в клоаке превратился в отдаленный шум. Откуда-то из-под плаща он извлек железный прут с металлической лапой на одном конце и опустился на колени. Энцо наклонил голову, направив луч фонарика вниз, и увидел в бетонном полу круглую металлическую крышку люка. Самю просунул загнутый конец прута в щель, повернул его, как ключ, чтобы закрепить, и приготовился оттащить ее в сторону. Он напрягся всем телом и застонал сквозь сжатые зубы, когда чугунная крышка вышла из круглого гнезда и заскрежетала по бетону. Открывшаяся под ней темнота казалась поистине первозданной.
Самю встал, тяжело дыша, но улыбаясь.
— Ну, вот вам и вход. — Энцо увидел первые железные скобки, тускло блеснувшие в свете фонариков. — Спуститесь — попадете в маленькую комнату совсем рядом с главной аллеей. Из нее короткий, метров пятнадцать, тоннель идет на запад. Дойдете до конца и повернете налево. На юг, понятно? И окажетесь под главной аллеей Люксембургского сада, а оттуда двинетесь по карте. — Он порылся в кармане и достал, как показалось Энцо, наручные часы с ремешком на липучке. — Наденьте на правую руку. — Взяв предложенное, Энцо разглядел, что это компас. — Вот увидите, под землей сразу перестаешь ориентироваться. Это поможет вам не сбиться с пути. — Он полез во внутренний карман и вынул потускневший серебряный портсигар, из которого извлек заранее скрученную самокрутку. Желтый огонек зажигалки на секунду оживил серовато-бледное лицо. — Все-таки для чего вам нужно вниз, дружище?
— Не спрашивайте, — покачал головой Маклеод.
Самю пожал плечами и посмотрел на часы.
— Сейчас половина второго. Сколько вы там пробудете?
— Не знаю. Два, три часа.
— Я вернусь в полчетвертого и подожду до пяти. Если к тому времени не покажетесь, выбираться будете сами.
Энцо кивнул.
— Bon courage![72]— протянул Самю холодную влажную руку.
Встав на четвереньки, Маклеод опустил ногу в люк, нащупывая первую скобу. Надавив на нее, он попробовал, выдержит ли ступенька его вес, и осторожно опустился на следующую. Люк был тесный. Через десяток ступеней темнота поглотила его полностью. Скрежет металла о бетон заставил его запрокинуть голову и посмотреть вверх. Когда исчез луч фонаря с каски Самю и чугунная крышка скользнула на место, Маклеода на мгновение охватила паника. Он едва не завопил во весь голос, как ребенок в детской, которого родители уложили спать и погасили свет. Он дышал слишком быстро и знал, что так можно спровоцировать головокружение от гипервентиляции, поэтому постарался взять себя в руки, задерживая дыхание. Едва прошел первый приступ паники, Маклеод начал перебирать скобы с удвоенной скоростью.
Из колодца требовалось выбраться как можно скорее, и Маклеод спускался по холодным железным ступеням, проявляя чудеса ловкости. Вскоре он оказался в маленькой каморке, грубо вытесанной в скале и обложенной кирпичом. Отсюда уходил узкий и круглый, словно проделанный гигантским сверлом, тоннель. Согнувшись почти вдвое и упираясь руками и ступнями в покатые стенки, Маклеод двигался вперед, пока не уперся в грубую каменную кладку. В середине камни были выбиты. Просунув голову в дыру, он увидел широкий квадратный тоннель, проходивший под прямым углом к его лазу. Маклеод услышал, как порвался плащ, когда он протискивался через пролом, — капюшон зацепился за острый выступ вверху. Выругавшись, Энцо рванулся сильнее, чуть не упав в тоннель спиной вперед, но успел приземлиться на ноги. Он выпрямился, придерживаясь за кирпичную стену. Ноги дрожали от напряжения. На гладком каменном блоке, вмурованном в стену напротив, Энцо разглядел табличку «Главная аллея Люксембургского сада, западная часть». Камень был изрисован красными, синими и серебристыми стрелками и буквой А, обведенной кружком. Энцо почувствовал, что начинает путаться.
Самю сказал: «Поверни налево». Энцо проверил по компасу. Ну, ясно, сейчас он стоит лицом в другую сторону, значит, поворачивать надо направо. Маклеод секунду помедлил, собираясь с силами, и направился на юг. Вытесанные в цельной скале свод и пол оказались довольно гладкими, стены были выложены грубо обтесанным камнем. В узком тоннеле Маклеоду приходилось сутулиться, чтобы не скрести каской по потолку. Дыхание вырывалось белым облачком в свете фонаря. Маклеод старался идти как можно быстрее. Он миновал несколько перекрестков, откуда на запад и восток расходились новые штольни. Кое-где стены обвалились, и ему пришлось перелезать через завалы. Иногда тоннель становился шире — тогда свод поддерживали грубо сложенные каменные колонны, но в других местах стены оказывались выпуклыми, сужаясь так, что он едва мог протиснуться.
Энцо часто останавливался, чтобы свериться с картой. Он прошел четыре развязки и был уверен, что следующий поворот справа помечен на плане красным фломастером. Он уже должен пройти Люксембургский сад и двигаться на юг под улицей Обсерватуар. Несмотря на холод, с Маклеода катился пот. В каске было жарко, неудобно и натирало уши. Согнутая спина начала болеть.
Впереди показался уже пятый «перекресток». Восточная стена частично обрушилась, и, чтобы попасть в тоннель, ведущий на запад, пришлось перебираться через груду камней. Маклеод был уверен, что это правильный поворот. Почти уверен… Единственного, крошечного, опасливого сомнения оказалось достаточно, чтобы Энцо лишился покоя. Что, если он ошибся? Если он заблудится, Кирсти пропала. Пересилив панику, он заставил себя рассуждать спокойно. Необходимо доверять карте и собственным действиям. Самю сказал: «Пропустишь поворот — скоро упрешься в стену строящегося подземного гаража и поймешь, что ошибся дорогой». Но Энцо мучило другое: если он начнет блуждать по тупикам, у него не останется времени. Маклеод взглянул на часы, соображая, сколько могут отнять все эти концы.
