Книга Сварог. Чужие берега - Александр Бушков

Корабли горели. Полыхали люгеры, шхуны и баркентины.Полотнища парусов лопались и падали на палубу огненными ошметками. Бизани,гроты и фоки заваливались, разрывая такелаж, ломая борта, сползая в воду.Взрывались крюйт-камеры, взметая над палубой столб огня, корежа корпуса.

Корабли тонули. Кренились, черпали воду пробитыми бортами и,заполняясь водой, медленно погружались в волны. Поверхность залива покрывало,как осенью гладь озер покрывают палые листья, корабельное дерево: обломки рей,стеньг, гафелей, бушпритов, мачт, бортов, палуб, внутренних переборок, килей,шпангоутов. Среди корабельного дерева мелькали тряпки, бумага, бочонки, стекло,глиняные кувшины, дамские веера, детские куклы и еще многое, многое, многое…Морская волна покачивала свои трофеи и готовилась рассортировать их обычнымпорядком: что-то отправить на дно, что-то выбросить на берег, что-то унести вокеан. Среди отданных на откуп волнам предметов двигались темные точки. Головы.Головы скота, домашней живности… и людей.

Люди прыгали с гибнущих люгеров, шхун и баркентин. Людигребли в переполненных шлюпках к берегу. Люди плыли. Люди держались за обломки.Люди выбирались на берег, поворачивались лицом к заливу и грозили, метались поприбрежному песку, застывали неподвижно, сложив молитвенно руки.

На эскадренном броненосце «Адмирал Фраст», справившись снетрудной боевой задачей – расстрелять мощью главного калибра флотилиюдеревянных лоханок, – уже вовсю развлекались. Отдельные орудия без особойнастойчивости и с неравномерными паузами обстреливали шлюпки – судя по всему, вцелях тренировки наводчиков. Или на спор. Над верхней палубой иногда появлялисьпороховые дымки – это, не иначе, гидернийские офицеры упражнялись в стрельбе изстрелкового оружия и заключали пари на бутылочку-другую вина.

– Вот вам всем и Граматар, – первым нарушилмолчание Олес. – А вы еще гуапу боялись…

– Вы знаете гимн Гидернии? – зло переломил сучок околено Пэвер. – Там есть такие строки:

Отцы несли на чужбину

Веру свою, свой труд;

Им подчинялись – но дети

По праву рожденья тут!

Тут, где палатки стояли,

Ветер качал колыбель.

Вручим любовь и надежду

Единственной из земель!

Единственной, понимаете? Они считают Граматар своей землей,и все тут…

– И они никого не выпустят…

Словам Рошаля, как и всем словам, сказанным в этот день,аккомпанировал несмолкающий гул Феррунианской гряды. Горы трясло, с гор сходилиснега – уже не отыщешь ни одной белой шапки. Горы покрывались вулканами –пробив твердь, яростно взлетали к небесам все новые и новые красно-черныефонтаны лавы. Ветер доносил остывший по дороге пепел и до залива, укрываяместность серым снегом, оседая на волосах, одежде, лицах; першило в горле, то идело хотелось чихать.

– Они никого не выпустят, – повторил Рошаль.

– …Город Клаутэн располагался в пятнадцати кабелотах отместа впадения реки Улак в Редернейский залив. Клаутэн был центром, столицей иединственным городом небольшого домена Клаустон. Домен Клаустон входил всюзеренат доменов Тоурант. С наудера на куз через весь Тоурант тек широкийсудоходный Улак, и все входящие в сюзеренство домены имели выход к реке. Толькодомен Клаустон добился от Тоура[16] привилегии избирать дожа, ане получать готового из столицы или иметь наследного. Сто лет назад тогдашнийтоурантский король попробовал силой отобрать у Клаутэна привилегию, но наемникииз Шадтага отстояли домен, а потом настолько вошли во вкус, что чуть было незахватили и весь Тоурант. Против шадтагцев объединились все пять доменов, в томчисле и Клаустон, и только общими усилиями угомонили бравых вояк. После чегокороли Тоуранта считали за благо Клаутэн не трогать. Отсюда пошло выражение«Зачесался палец? Пощекочи им клаутэнца – палец оттяпает, зато и щекоткапройдет»… Так, во всяком случае, об этом повествуется в «Военной историиАтара», – просвещал их на одном из привалов мастер Рошаль.

Тогда они могли думать, что знание о Каутэне им для чего-топригодится. Тогда они еще не знали, что увидят с утеса на берегу Редернейскогозалива.

С военно-уничтожительной точки зрения гидернийскийброненосец поступал абсолютно верно. Вместо того чтобы гоняться по морю заотдельными флотилиями разных государств, он занял позицию у впадения реки Улакв залив и методично расстреливал все корабли. Кроме как по Улаку, тоурантскиесуда никак попасть в море не могли, значит, им не миновать и встречи с боевымкораблем военного флота Гидернии.

Рошаль и Пэвер не сомневались, что все гидернийскиевоенно-морские силы рассредоточены вдоль побережья Атара и выполняют сейчасодинаковый приказ – расчищать место для Великой Гидернии на Граматаре.Расчищать еще задолго до всплытия Граматара.

И пока броненосец «Адмирал Фраст» не удостоверится, что ниодин из тоурантских кораблей реку Улак покинуть не сможет, он никуда из заливане уйдет. Не уйдет, несмотря на начавшееся, непрекращающееся, набирающее силуземлетрясение, несмотря на то, что осыпаются от встрясок берега залива. Когдастанет совсем горячо в прибрежных водах, когда пойдут исполинские волны изакружат бездонные водовороты, броненосец в два счета уйдет с рейда, и неуспеет капитан разжечь и выкурить трубку, как боевой гидернийский корабль будетдымить в безопасном открытом море.

О том, что «Адмирал Фраст» будет торчать в заливе допоследнего, как раз и размышлял сейчас Сварог. В Клаутэн, как собирались, идтитеперь без смысла. А куда прикажете идти? Да некуда. Идти точно некуда. Потомучто началось. Как сказала Чуба-Ху, «смерть пришла». Она сказала об этом, когда,уже подходя к заливу, они увидели, как ползут с моря низкие смерчевые тучи,закручивающиеся в воронки, где-то внутри себя пронзаемые молниями. Скоро этитучи нависнут черным потолком, и вот уж тогда наступит полная и безоговорочнаяТьма. Совершенно очевидно, что никуда они не денутся до самой Тьмы. Время отвремени из набухшего черным гноем неба пикировали к земле взвинченные конусысмерчей.