Я задумчиво откусила, не почувствовав вкуса и не успела прожевать, как в шатер вошла Вилла, а с ней ещё четыре женщины, разных по масти и единых в стати, в прямых спинах, в гордом повороте головы.
— Лирей! — торжественно возвестила Вилла, словно глашатай на площади. — Твое право не присутствовать на ранних этапах боев, но на завершающем быть ты обязана.
Я настойчиво, прямо с жаром, возразила, бурча, что я никому ничем не обязана и тем более не обязана участвовать во всем этом.
Женщины морщили лбы, хмурили брови, пытались что-то патетически восклицать, чтобы вразумить меня, точь-в-точь гранд-дамы на приеме в замке Ньюэйгрин, или на балу в королевском дворце, только практически голые, в коротких кожаных юбках и звериных шкурах, наброшенных на плечи. Оружия в священных землях никто не носит.
Но Вилла и Лил, знавшие меня лучше, не стали тратить время на патетику, а просто подхватили под руки, слегка пригладили волосы, и буквально вынесли из шатра.
Стоило нам покинуть шатер, как пространство взорвалось приветственными криками, воем, улюлюканьем, визгом и просто воплями.
Оказавшись под сотнями пристальных глаз, я задергалась и в полный голос потребовала, чтобы меня поставили на ноги и дали идти самой. Все равно в этом гаме можно было хоть орать, никто ничего не разберет.
Идя сквозь расступающуюся толпу к площади, на которой шли бои, я подумала, что это, по сути, и есть мой дебют, что-то вроде первого бала во дворце. То, что он также и последний, лишь усугубляло его значимость. Вспомнила Виталину и Микаэлу в качестве дебютанток — кринолиновые платья, отделка жемчугом и золотой парчой, черепаховые гребни в высоких прическах, несколько локонов спускается вдоль длинных изящных шей. Видели бы сестры меня — серая бесформенная туника до середины бедра, голые, успевшие загореть, ноги, огненно-рыжие волосы распущены по плечам, опоясывают мою щуплую фигурку до едва угадываемого под туникой изгиба бедер.
Виталина наверняка бы наморщила нос и скривилась, а Микаэла сочувствующе покачала головой.
Впрочем, даже сейчас есть у меня кое-что, чего никогда не было и никогда не будет у сестер.
По крайней мере, в таких количествах.
Внимание.
Сотни карих, желтых, красных, как сверкающие угли глаз.
Мужчины, женщины — все пялились на меня, бесцеремонно ощупывали глазами, так, что я лишний раз ощутила беспомощность своей наготы. Впрочем, тут пройдешься в шляпе с перьями, плаще и карнавальной маске, и то ощутишь себя голой. Но я-то Виталину знаю: она и здесь нашла бы, чему позавидовать.
К площади, на которой велись бои, мы шли, минуя ряд похожих на наш, шалашей, мимо каких-то каменных глыб, врытых в землю, спускались по пологой дороге и снова поднимались, пока не оказались на чем-то среднем между ареной, амфитеатром и городской площадью. Толпа, окружающая круг с небольшими бортиками, восторженно заорала, стоило нам показаться. Невероятного усилия мне стоило не прижать ладони к ушам. Для меня самой было загадкой, как я смогла пройти с ровной спиной, с гордо задранным подбородком.
Разглядывая огромные, мускулистые, потные тела, жилистые руки, мускулистые ноги, вдыхая запах пота, мускуса и леса, я подумала, что вряд ли переживу сегодняшнюю ночь.
Меня усадили на высокий, укрытый шкурами каменный выступ, остальные остались стоять.
С одной стороны от меня встала Вилла, с другой — одна из прибывших с ней женщин. Я уже поняла, что это были левые лапы, иначе говоря, главные гранд-дамы стай. Почему тогда их всего лишь четверо, подумала я, но додумать не успела.
Раздалось знакомое сопение, фырканье, кряхтенье, и стоявшую по правую сторону от меня гранд-волчицу оттеснила взлохмаченная Лил.
— Я по закону, советом матерей, — клацнула она белоснежными зубами в ответ на приглушенное, угрожающее рычание. — Я должна быть при ней!
Отчего-то это подействовало, а может, с Лил просто не захотели связываться.
Впрочем, неизвестно сколько бы они препирались и чем бы все это закончилось, если бы на площадь ни вышла восьмерка победителей, и рев толпы, звонко отразившись от небес, покатился тяжелой волной над землей.
Гудение труб, удары гонгов, оглушающий рев толпы в один момент стал для меня единой завесой, в которой послышалась абсолютная, звенящая тишина.
Я осматривала восьмерку победителей, от ужаса не в силах сконцентрироваться ни на одном из них, когда вдруг поняла, что в упор смотрю на Грэста. Он блеснул полоской клыков на покрытом пылью и свежими ссадинами, загорелом лице, и небрежно помахал мне рукой. Толпа ответила восторженным ревом, я вздрогнула, взгляд соскользнул на противоположный край шеренги, и я почему-то выдохнула с облегчением: оттуда мне дружески помахал Вирд, и я, прежде, чем понять, зачем это делаю, подняла руку и помахала ему в ответ, вызвав рычание Грэста, хмурые, недобрые взгляды остальных.
Толпа восторженно взревела, многие принялись внимательнее разглядывать Вирда.
Лил слегка нагнулась ко мне и тихо сказала:
— Ага, видишь, и Лант здесь!
Я захлопала ресницами, увидев посередине блондина с надменным, отстраненным взглядом. Он стоял, широко расставив жилистые ноги, скрестив руки на широкой груди, и не смотрел на меня. Я ощутила, как спазмом холода сдавливает сердце. В тот же миг его тонкие губы зазмеились в улыбке, и я поспешно перевела взгляд.
Двое волков с красными волосами, мощными, квадратными подбородками, еще один блондин — волосы, как у Ланта, туго заплетены и уложены в косу в несколько слоев за мощной жилистой шеей. Не схватить рукой, но и не достать шеи сзади, поняла я.
Разглядев еще двоих воинов, я икнула.
В одной шеренге с мужчинами стояли две женщины, практически не уступающие им ни в росте, ни в ширине плеч. Волосы обеих коротко стрижены, на лицах бесстрастное выражение.
— Это как? — пролепетала я.
— За тебя бьется правая лапа полярных, Найда, — подсказала Лил.
— И? Ик?
— Да-да, самки чаще левые лапы. Но Найда заявила, что пока она жива, другой правой лапы, кроме нее, в Полярной стае не будет.
— Ик?
— Ну конечно, кто из самцов захочет быть левой лапой? — не правильно поняла меня Лил.
— Но почему она здесь?! — наконец, вырвалось у меня.
— А, ты об этом! Она желает себе преемницу, и заявила, что союз, о котором говорит пророчество, не обязательно понимать, так узко, как брачную пару. Это может быть союз единомышленниц.
Мои брови поползли вверх, и я даже привстала на своем импровизированном троне.
— А ты веришь в пророчество, Лил?
— Я верю Велесу, — серьезно ответила Лил.
— Значит, если она победит, мне не надо будет ни с кем… ни за кого выходить замуж! — возбужденно прошептала я. — Мы заключим союз, быстренько победим, всех, кого надо, и я, наконец, вернусь, домой!
