Почему это вдруг перестало ее волновать?
Ники почувствовала, как у нее болезненно перехватило горло. То, что было для нее святой правдой, вдруг превратилось в ложь. Как она допустима это? Что привязало ее к вроде бы чужому ей человеку так сильно, что уже и свое счастье не имеет для нее особого значения? Теперь для Николь уже не так важно то унижение, которое должны переносить незаконнорожденные дети. Гораздо важнее утешить его и оказать сочувствие, которые ему столь необходимы.
«Пожалуйста, папа! Подтверди, что я поступаю правильно. Скажи, что честь и добродетель превыше всего». Но она так и не услышала утешительных слов отца Не увидела его доброго лица. На нее не снизошло ни одно доброе напутствие, которое могло бы указать ей дорогу, по какой следовать.
Она посмотрела на черную воду за бортом.
— Будь ему защитой, Всевышний, — прошептала она. — Даруй ему счастье и понимание.
При появлении Ники Даниэль разразилась слезами.
— Господи, что случилось? Ведь вы должны были уехать?
Как он вас нашел? Клянусь, что я ничего ему не сказала. — Она с опаской посмотрела на Алекса, который ответил ей сердитым взглядом.
— Я ценю твою верность госпоже, — к ее удивлению, сказал он. — Но боюсь, что у нее не слишком-то приятные новости о твоем женихе. Вы можете обсудить их, как только я уйду.
— С Рене что-то случилось?
— Нет, Даниэль, — успокоила ее Ники. — «С Рене все в порядке.
Алекс знаком приказал всем слугам уйти.
— Надеюсь, в течение нескольких недель ты позаботишься о себе сама, — обратился он к Ники. — Как только все долги будут погашены, я предоставлю тебе возможность уехать, куда ты пожелаешь. — Его взгляд смягчился, темные глаза смотрели на нее почти ласково. — А до тех пор, дорогая, знай, что я буду скучать по тебе как ни по одной другой женщине.
— И я тоже буду скучать, не сомневайтесь, — болью в голосе шепнула Ники.
Алекс торжественно кивнул и подошел к двери.
— Алекс!
На какой-то миг его рука застыла на дверной ручке, но Оп не оглянулся. Открыл дверь и вышел. Дверь за собой он затворил с подчеркнутой решимостью.
Прошло три недели, а Алекс все не появлялся. Даниэль так отчитала Рене, что он, моля о прощении, поклялся любить ее до гроба, только бы она согласилась выйти за него замуж Он так горячо, взахлеб говорил об Алексе, что Ники пришлось выйти: зачем кому-то видеть ее слезы?
Приходил Франсуа, почти в таком же отчаянии, как Ники.
— Я никогда не видел Александра таким подавленным.
Пытаясь забыться, он работает по восемнадцать часов в сутки.
Кларисса в бешенстве. Она считает, что Он пренебрегает ею.
Так оно, впрочем, и есть. — Франсуа покачал головой. — А ведь еще недавно он казался таким счастливым. Просто не понимаю, что с ним. — Он умоляюще посмотрел на Ники. — Я знаю, с какой добротой он к вам относится. Поговорите с ним, выясните, в чем дело.
— Алекс больше здесь не бывает.
— Что? Не бывает здесь? Но я думал…
— Как только Алекс женится на Клариссе, он выплатит всю сумму по моему контракту, и тогда я уеду в Саванну. Или, может быть, в Чарлстон.
— Но я думал, что вы его любите. Вы вслух этого не говорили, но я был убежден…
— Я не могу быть его женой, Франсуа. И не хочу быть его любовницей. И дело не только в моих убеждениях, я просто не могу ни с кем его делить. Вы-то должны меня понять.
Франсуа опустился на диван.
— Да, — сказал он. — Кажется, я понимаю.
Больше они не упоминали об Алексе.
Ноябрь прошел довольно тихо, но затем в городе стало более шумно: верный признак скорого наступления рождественских праздников.
За это время Ники и Мишель дважды обедали вместе.
Хотя Ники было трудно развлекаться да и как-то не было поводов для веселья, она, как всегда, радовалась возможности повидаться с подругой.
— Расскажи мне о Томасе, — попросила Ники, желая услышать хоть какие-нибудь хорошие новости.
— Он попросил моей руки, и я дала свое согласие.
— Как замечательно, Мишель! — Протянув руку через стол, Ники пожала руку подруги. — Вы уже назначили дату?
— Четыре месяца начиная с этой субботы. Кажется, это целая вечность, но Томас вернется вместе со мной в Батон-Руж, чтобы попросить согласия моего отца. — Она улыбнулась. — Это меня не беспокоит. Я не сомневаюсь, что он понравится папе.
— Конечно, понравится. И ему, и твоей матери.
— Даже моя тетя расхваливает его на все лады.
— Твой Томас способен уговорить и нищего отдать последние ботинки.
— А как насчет тебя? — сказала Мишель, внимательно вглядываясь своими зелеными глазами в лицо Ники. — Александр еще не возвратился?
— Нет. — Ники отвернулась. — И я даже не ожидала, что буду так скучать по нему.
— Бедная Ники!
— Я работала с его бухгалтерскими книгами. Хотела сделать для него что-нибудь полезное перед отъездом. К тому же это помогает скоротать время… Я просмотрела книги за последние десять лет, но для окончательной проверки мне нужны книги Луи Мутона.
— Почему бы тебе не послать записку Александру? Может быть, он привезет их сам?
— Я думала об этом. Но если я увижусь с ним, боюсь, . мне станет еще тяжелее.
— Наверное, ты права. И все же, если бы мы с Томасом оказались в таком положении, я не расставалась бы с ним все оставшееся время.
Весь день ее преследовали слова Мишель. Времени остается так мало. И все же она не решается позвать его. Боится, что, если это сделает, уже никогда с ним не расстанется.
— Рад видеть тебя, Алекс. — Томас протянул руку. — Ты помнишь Мишель?
— Мадемуазель Кристоф. — Алекс поднес ее руку в перчатке к своим губам. — Приятно снова встретиться с вами.
— Ты что-то сильно исхудал, Александр, — заметил Томас. — Наверное, замучила работа?..
— Мы чуточку отстаем с уборкой, но, я думаю, скоро войдем в колею. Новое оборудование работает даже лучше, чем мы предполагали. Это одна из причин моего приезда. Я думаю, надо тщательно просмотреть контракты на морские перевозки, присланные Мутоном.
— Да, кстати, — неожиданно вставила Мишель. — Вчера я обедала с Николь. Она работает над вашими бухгалтерскими книгами. Говорит, что почти закончила, но ей нужны и те книги, которые ведет управляющий, чтобы она могла их сверить.
Алекс постарался придать своему лицу безразличное выражение.
— Я распоряжусь, чтобы она их получила. Спасибо, что сказали. — Он улыбнулся с некоторой натянутостью. — Я слышал, что вас скоро можно будет поздравить.
