С большим трудом Тесса сдержалась, чтоб не запустить в него чем-нибудь. В пустом доме вещей почти не было, однако для этой цели хоть что-то да нашлось бы.
— Значит, для тебя, — произнесла она ледяным тоном, — нормально, что ты провел с ней ночь. Ты сожалеешь лишь о том, что тебя уличили.
Россу совсем не нравился ход ее рассуждений. Он покачал головой и сказал:
— Нет… то есть да… то есть и то и другое. Тесса, я понимаю, что поступил плохо, и я жалею, что сделал это, но я ведь был так зол после нашей ссоры, и ты так упорно старалась защитить Доминика и избавиться от меня, что, когда в Лондоне вдруг появилась Антония, я просто… свихнулся. — Росс неподвижно глядел в окно, на волнистую кромку холмов вдали, на одинокую птичку, легко взмывающую в кобальтово-синее небо. — Если это имеет какое-нибудь значение, то я сразу же пожалел. Я просто молился, чтобы ты ни о чем не узнала. И я знаю, что больше я так не поступлю. Никогда.
Хотя Тессе все это было известно уже несколько недель, но все равно слушать признания Росса ей было нелегко. Тесса чувствовала себя отвратительно. У нее не хватало духа уличать его дальше: Антония заявила вполне определенно, что Росс планировал продолжать их отношения, но если она сейчас об этом скажет, то он станет все отрицать.
— Как я могу тебе верить? — спросила она усталым голосом. — Почему, по-твоему, я должна теперь доверять тебе? Как я могу всю оставшуюся жизнь провести с мужчиной, с которым я боюсь поссориться, а то он прыгнет в постель к первой попавшейся женщине?
— Я бы… — начал было Росс, желая успокоить Тессу, но она заткнула его взглядом.
— Не говори ничего, я тебе все равно не поверю, так что просто молчи. Послушай, с минуту на минуту я жду Холли, так что тебе, наверное, пора идти.
Когда стало понятно, что уходить Росс не собирается, Тесса соскользнула со скамьи и вышла в сад. Вернувшись менее чем через минуту в мятой и все еще слегка влажной черной рубашке и светлой джинсовой юбке, она увидела, что Росс спускается по лестнице с Оливией на руках. Уже позабыв об их ссоре, он с удивлением в голосе произнес:
— Она улыбнулась! Тесса, она правда мне улыбнулась!
Тесса, которая не забыла о ссоре коротко ответила:
— Отрыжка.
— А мне кажется, что улыбка.
Росс нежно провел пальцем по пухлой щечке дочери. Он не видел ее больше пяти недель и сейчас был поражен тем, как малышка изменилась внешне. На него нахлынула волна нежности. Эти глазки, теперь темно-карие, были большими, с удивительно длинными ресницами, и неважно, что говорит Теса, — Оливия ему улыбается.
Боже, ему их обеих так не хватало.
— Я ведь могу приходить навещать ее? — спросил он, когда Тесса подошла, чтобы забрать у него дочку. Крошечные пальчики Оливии вцепились удивительно крепко в его бело-серую полосатую рубашку.
Тесса, не решаясь дать положительный ответ вслух, кивнула.
— И тебе понадобятся твои вещи, — продолжал Росс, чтобы что-нибудь сказать. — Они там, в доме. Если хочешь, я привезу их завтра утром.
— Спасибо.
Россу хотелось поцеловать Тессу, но он понимал, что делать этого нельзя.
— Может, тебе еще что-нибудь надо? Денег?
— Ничего не надо.
— Ладно. Ну, тогда я пошел. — Он сделал шаг назад и посмотрел на то, как Тесса приглаживает темные шелковистые волосики Оливии, склонив голову к дочери, словно стараясь защитить ее от всего остального мира.
— Тесса, поверь, мне очень жаль.
Она взглянула на него, и в это мгновение Росс увидел в ее ясных зеленых глазах обиду, разочарование и сожаление.
— Понимаю, — медленно проговорила Тесса. — И мне тоже.
ГЛАВА 45
Холли, которая всегда любила знакомиться с новыми людьми, тем не менее никак не могла понять, чего ради — в минуту слабости, полного помутнения рассудка или, может быть, и того и другого — она согласилась встретиться с родителями Эдама. Сейчас, когда синий «роллс-ройс», тихо урча, катил по автостраде со скромной скоростью в восемьдесят миль в час и север упорно приближался, Холли всерьез раскаивалась в своем решении.
— Они ведь не подумают, что я твоя девушка? — с тревогой спросила она, представив себе весь ужас такого сценария. Эдам, обгоняя обшарпанную малолитражку и забросив в рот еще одну конфету «Роло», широко улыбнулся в ответ.
— Постараюсь, чтобы они так не подумали, мой ангел. Не надо паниковать.
— Но я до сих пор не пойму, зачем ты меня туда тащишь? Ты что, возишь к ним каждую женщину, с которой познакомишься?
Эдам покачал головой, по-прежнему улыбаясь.
— Совсем нет. Могу даже сказать, вообще никого не вожу, но я подумал, что тебе будет полезно с ними пообщаться.
Все напрасно, он нарочно напускает туману, и ни единого разумного слова ей от него не добиться. Развернув последнюю конфету и специально не предложив Эдаму, Холли съела ее. «Больше такого не будет, — мрачно думала она, — больше никогда не буду такой дурой, и Эдам Перри не сможет уговорить меня делать что-то против воли».
…………………………………………..
Деревушка Литтл-Толлертон, приютившаяся среди йоркширских вересковых пустошей, была именно такой, какие описывал в своих произведениях Джеймс Хэрриот[33]: небольшая, с серыми, крытыми шифером домишками, стоящими довольно далеко друг от друга, с многоцветными садиками и узкими кривыми улочками; со всех сторон деревеньку окружали волнистые розовато-лиловые равнины, на фоне которых выделялись разбросанные здесь и там фермерские домики и пасущиеся на лугах овцы.
— Когда небо голубое и печет солнце, нет слов, чтобы описать прелесть здешнего пейзажа, но зимой, — объяснял Эдам, — дороги засыпает несколькими футами снега, и деревушка на несколько недель становится маленьким замкнутым мирком. Зимой жизнь тут полностью зависит от стойкости жителей. Потому что нет никакой связи с цивилизацией и помощи ждать неоткуда.
— Ты что, знаменитый земляк, выбившийся в люди? — спросила Холли, когда «роллс-ройс» остановился перед рядом стандартных домиков, а проходивший мимо старик с собакой в знак приветствия коснулся своей шляпы.
— Нет, — ответил Эдам, который не клюнул на наживку, — я просто старший сын Билла и Нетты. Для местных жителей выбиться в люди, скорее, значит хорошо управлять фермой. Ну и, естественно, отхватить себе хорошую жену, которая поможет вести хозяйство — весело добавил он. — Это ценится намного больше, чем иметь несколько десятков «егорных домов», как всегда называет их старик Джетро Блэккер.
— Но ведь ты заработал столько денег, — не унималась Холли, стараясь досадить Эдаму. — Миллионы! Я думала, что другие в твоем положении покупают родителям хорошие новые дома. Футболисты все, кажется, так делают.
