— Просто ваш друг.
— И куда его теперь денут? — спросил я. Том Корс пожал плечами.
— Это не мне решать. Но я бы предпочел проявить осторожность. Впрочем, я не чиновник. Мои советы, я полагаю, ничего не значат.
Последняя реплика явно предназначалась наблюдателю, который упрямо делал вид, что ничего не слышит.
— Он может быть опасен? — медленно спросил я. Том Корс искоса взглянул на меня.
— Не могу сказать. Возможно. Да, вполне возможно. Он выглядит безобидным. Он никогда не сможет никого ненавидеть. Он просто забудет через пять минут. Но внезапный импульс... — Он снова пожал плечами. — Скажем так: я не решился бы повернуться к нему спиной, когда мы наедине.
— Никогда?
— Сколько ему? Лет сорок? — Он пожевал губами. — Ну, еще лет десять. А может, и двадцать. Неизвестно.
— Вроде молнии? — спросил я.
— Вот именно.
Женщина закончила стирать жир и протянула Анджело серую куртку.
— Мы чай пили? — спросил он.
— Нет еще.
— Я пить хочу.
— Сейчас вам дадут чаю.
— Тут его отец был, — сказал я Тому Корсу. — Анджело его видел?
Он кивнул.
— Никакой реакции. И приборы ничего не зарегистрировали. Это была последняя, решающая проверка, — он косо поглядел на наблюдателя. — Так что они могут больше не спорить.
Анджело встал с кресла, потянулся. Он выглядел здоровым и сильным, но долго и неловко возился с пуговицами, двигался неуклюже и все оглядывался, словно соображая, что делать дальше.
Его блуждающий взгляд остановился на нас с Джонатаном.
— Привет, — сказал он.
Дверь в соседнюю комнату широко распахнулась, и вошли двое санитаров в белых халатах и полисмен в форме.
— Он готов? — спросил полисмен.
— Весь ваш.
— Ну, тогда поехали.
Он застегнул наручники на левом запястье Анджело и приковал его к одному из санитаров.
Анджело не сопротивлялся. Он равнодушно взглянул на меня в последний раз своими черными дырами вместо глаз и послушно направился к двери.
— А мне дадут чаю? — спросил он.
