Книга Лабиринт Химеры - Антон Чиж

Для извозчиков настало золотое время. Зимне-весеннее безделье кончилось, теперь успевай принимать клиентов. Обычная, вне сезона, толпа свободных пролеток у вокзала поредела значительно. Только трое «ванек» отдыхали от утренних поездок. Настроение у них было отменное, извозчики собрались в кружок, чтоб поделиться первыми впечатлениями о пассажирах. И сошлись во мнении, что столичный гость в этом году что-то больно прижимист, лишнюю копейку не вытянешь. Извечный разговор мог продолжаться до бесконечности. Но тут к извозчикам направился господин отменно странного вида в сопровождении самого господина полицмейстера, трех городовых и высокого мужчины, которого один из них утром подвозил до полиции.

— Кто взял пассажира из Павловска в столицу? — спросил господин с обожженными усами, как будто прибежавший с пожара.

Извозчики переглянулись.

— Так, это, нынче все к нам, а не от нас, — ответил старший, Матвеев.

— К вечеру назад поедуть, — поддержал его Николка.

— Чё там, в столице, делать, — согласился Петька.

— С полчаса назад господин с небольшим багажом должен был взять пролетку до столицы… Или до Гатчины.

— Не, господина не было, — сказал Матеев, на всякий случай кивнув полицмейстеру.

— Дама с чумайданом, до Царского была, — сказал Петька. — Ванька Ежов подрядился.

— Что за дама?

— Дама как дама, — сказал Николка. — Не нашенских. Расфуфыренная. Взяла, не торгуясь, за пять целковых. Повезло Ваньке.

Ванзаров первым запрыгнул в пролетку и крикнул, чтобы остальные поторопились. Настал черед Сыровяткина показать, кто в городе хозяин. Ему хватило прикрикнуть, чтобы извозчики полезли на козлы. Сам он встал на подножку пролетки с Ванзаровым и Лебедевым, городовые уместились в другую.

— Пошел! Пошел! — лихо крикнул полицмейстер.

Тяжелые пролетки тронулись и покатились все быстрей. Сыровяткин кричал на извозчиков, и вскоре лошади побежали шибче. В сторону столицы направлялись только их пролетки. Зато встречных попадалось достаточно. Опоздавшие все-таки хотели застать начало сезона, хоть формально.

В пяти верстах от Павловска Петька привстал на козлах и показал вперед.

— Вона, они, шляпка белая.

— Гони! Гони! — закричал Сыровяткин, охваченный азартом погони.

Пролетки понеслись. И вскоре обогнали ту, которая везла даму в светлом платье с высоким воротничком и в широкополой шляпе. Из вещей был приторочен один чемодан. Сыровяткин командовал, чтобы пролетки перегородили дорогу. Городовые спрыгнули на ходу и поймали за уздцы и без того вставшую лошадку.

— Не бойсь, Ванька, свои! — крикнул Николка приятелю-извозчику, напуганному погоней и штурмом.

Дама в пролетке не выказывала признаков беспокойства.

Ванзаров остановился у подножки и протянул ей руку.

— Прошу вас сойти, — сказал он.

— В чем дело? — Края шляпы закрывали лицо дамы.

— Сыскная полиция, мадам, небольшая проверка.

— Я опаздываю на поезд.

— Поезд подождет. Прошу вас предоставить паспорт.

— Что ж, — ответил дама, вставая с диванчика. — Раз так, значит, это судьба. Судьба вертит нами, как шестеренками. Не правда ли, Ванзаров?

Она сошла на землю и сдернула шляпку.

— Что, господин полицмейстер, потеряли дар речи?

Действительно, у Сыровяткина отвисла челюсть. Удивление его было глубоким, но кратким.

— В чем вы обвиняете меня, Ванзаров?

— В убийствах, — спокойно ответил он. — В убийстве Надиры Вольцевой, Зои Гейнц, доктора Юнгера и многих других, которых мы обязательно установим. Не сомневайтесь, господин Лебедев страсть как любит определять трупы, даже обгоревшие. Себя в расчет не беру, никаких обид.

— Они всего лишь расходный материал великого открытия.

— Мне безразлично открытие, вы убийца.

— О, Ванзаров, вы опоздали!

— Продолжим диспут в полиции. Поедете добровольно или надеть французские браслеты?

Сыровяткин постарался незаметно расстегнуть кобуру.

— Вы ничего не можете мне сделать. Да-да, ни вы, Ванзаров, ни вы, полицмейстер. Вы опоздали, господа… Я уже не человек, я сверхчеловек, который покорил законы природы, я Заратустра, шагающий по горным высям, я полубог, и в этом сейчас убедитесь, жалкие червяки…

Дама выхватила из-за пояса нож с длинным и узким лезвием, наподобие кортика, и с размаху всадила себе в предплечье. Лезвие вошло по рукоятку. Вытащив нож, она нанесла второй удар в левое запястье, прошив насквозь, и подняла руку с ножом, как победное знамя. С губ ее не сходила улыбка.

— Я не знаю боли! Человек стал всемогущим!

Дама вытащила нож из руки, не замечая выступившей на руке красной полоски, приставила к горлу и одним движением распорола блузку. На открытой коже была вырезана змея, извивающаяся кольцами.

— Я создала себя, я сама Химера! На колени, жалкие твари!

Полицмейстер выхватил табельный револьвер и начал стрелять. Одна за другой, шесть пуль вошли в тело, разрывая платье. Сыровяткин нажимал на курок, но ударник только щелкал, барабан был пуст. Дама немного покачивалась. Она улыбнулась и широко раскинула руки.

— Меня нельзя убить!!! Я бессмертна!!!

Сыровяткин выхватил револьвер из кобуры городового и вытянул на прицел, сколько позволил плетеный снурок.

— Ах ты, тварь! — проговорил он.

И выстрелил.

Пуля вошла точно между редких бровей. Дама удивленно свела глаза, будто не ожидала такого подвоха, рот ее дернулся, чтобы издать звук, но звука не было. Она повалилась плашмя в дорожную пыль.

Никто не шелохнулся. Даже лошади притихли.

Ванзаров обвел взглядом извозчиков, окаменевших от ужаса.

— Господа, все готовы подтвердить под присягой, что жизни господина полицмейстера угрожала опасность и он вынужден был защищаться?