Орвид.Сердце наполнилось теплом, ушло ощущение пустоты и холода, захотелось свернуть горы. Все у нас Орвидом будет хорошо и сегодняшнее происшествие не станет помехой нашему счастью. Я убрала письмецо и уже бодрее зашагала к Россу.
По дороге купила съестного. Наверное, братец еще не проснулся, если Орвид ему всю ночь показывал приемы борьбы. Я улыбнулась, вспоминая, что мой любимый очень ответственно подходит к обучению. Так что даже если Росс проснулся, то встать вряд ли может. Старательно пыталась отвлечься, рассматривала клумбы с разноцветными цветами, заглядывалась на витрины лавок, торгующих готовой одеждой или сладостями.
Кстати, сладости мне не помешают, я их не очень люблю, но Росс их обожает, надо порадовать братишку. Зашла, купила любимые засахаренные фрукты для Росса, а себе пирожное: легкое, воздушное и не сильно сладкое. Будет с чем попить чаю. Надо не забыть зайти на базар, когда пойду обратно в Академию. Завтра начинаются занятия, и до выходных с её территории нельзя будет выйти.
Не дойдя до дома Росса шагов двадцать, меня перехватил очень злой Дирк, могла бы и догадаться, что он так просто от меня не отстанет.
– Марта, как долго мне за тобой бегать, – сквозь сдерживаемую ярость, проскальзывали рычащие нотки. – Почему я прихожу в себя, а рядом ни тебя, ни твоего отца, только записка. Причем такого содержания, что первая мысль была искать тебя в водах залива. Но, забежав в несколько продуктовых лавок по твоему следу, я уверился, что самоубийство ты решила отложить. Может, ты все-таки объяснишь, что произошло?
От его яростной тирады и от того, что он обо мне беспокоился, опять захотелось плакать.
– Он тебя обидел? – сразу же заметил мои мокрые глаза Рыжий. – Не плачь, малышка, я рядом. Ты больше не пиши таких записок, я действительно испугался.
Он обнял меня, неловко погладил по голове, наверное, рухнул барьер, с помощью которого я сдерживалась, рыдания вырвались сами собой. Я прижалась к груди Дирка, заливая его рубашку слезами.
– Не плачь, маленькая, – в голосе Дирка уже не было ярости, скорее, неуверенность и зарождающееся отчаяние. – Хочешь, я его убью, не знаю как, но убью. У меня есть магические способности, но я считал, что мне их развивать не нужно. А тут твой папаша, задохлик, махнул рукой, и я в отрубе. Поступить к вам в Академию, что ли? Как думаешь, малышка, возьмут?
Я хотела ответить, честно хотела, но истерика уже набрала свои обороты, и я только крепче прижалась к нему, чтобы заглушить рыдания.
– Смотри, как плачет, бедняжечка, – долетел до меня женский сочувствующий голос.
– Да бросает он её, что тут непонятного. Все они, кобели, такие, сделают ребеночка и в кусты, – ответил ей слегка дребезжащий второй голос.
Рука Дирка на моих плечах сжалась, откуда-то изнутри донесся рык. У меня же к слезам добавился хохот.