— Черная метка? — орал Флинт. — Я вам поставлю красные метки.
С этими словами он полоснул одного из преследуемых саблей по затылку и проткнул грудную клетку второго.
На разбитой палубе «Моржа» валялись остатки пушек, громоздились обломки. О дисциплине забыли, и Флинт, только что убивший двоих, оказался в кольце оставшихся. Человек двадцать столпились вокруг него с топорами, пиками и саблями. Нельзя сказать, что они Флинту угрожали. Напротив, можно утверждать, что они его опасались… даже, пожалуй, отчаянно трусили. Они ерзали, стараясь не оказаться лицом к лицу с Флинтом, ускользнуть в сторону, спрятаться за кучу обломков или забраться на нее, чтобы получить преимущество в высоте.
Обычно когда боятся драться, вспоминают о законе.
— Капитан, ты не имел права их убивать! — крикнул Аллардайс, указав на свежих покойников — Это не по Артикулам!
— Не по Артикулам! — подтвердил: нестройный хор.
— Ты совсем свихнулся, капитан!
— Да, да, да… — прожужжали остальные.
— В попугаев палишь!
— Да, да, да…
— На хрена нам такая забава! Мы джентльмены удачи, а не птицеловы, да!
— Да, да, да…
— Ты должен принять черную метку и не имеешь права трогать тех, кто ее тебе принес!
— Да, да, да…
— Чушь собачья! — гаркнул Флинт, не обращая внимания на стекающую по физиономии кровь. — В Артикулах ни слова о черной метке.
Истинная правда. Флинту это было известно, Аллардайс этого не знал, но читать не умел и возразить не отважился.
— Ну… Ну… Тогда… Это обычай такой! Обычай! Славная традиция! — вспомнил Аллардайс терминологию военного флота, в котором начинал морскую карьеру.
— Традиция? Салага! Козел вонючий! — Терпение Флинта лопнуло. Он бросился на Аллардайса. У того хватило ума отскочить, но трое стоявших рядом решили встретить Флинта оружием. Зря. Во мгновение ока один лишился кисти руки, другой свалился подыхать с перерубленным горлом, третий упал уже мертвым.
И все, мятеж подавлен. Самых храбрых; способных поднять на него оружие, Флинт вывел из строя, убил или искалечил. Более никаких возражений он не услышал. Лишь стоны недобитых и невнятное бормотание оставшихся невредимыми. Все так же бормоча, они отошли и сгруппировались кучками. Флинт стер с физиономии кровь и пот, заметил Селену и насмешливо поклонился.
— Гляди! — она показала на «Льва». За внутренней сварой они позабыли о противнике и не заметили, что корма его полыхает.
— А-а-а, наконец-то, — пробормотал Флинт, мгновенно сориентировавшись. — Смотрите, ребятишечки! — заорал он команде. — Ваш капитан все предусмотрел. Эти придурки сейчас станут жареным, беконом. А каждый из нас получит двойную долю, так-то!
Такое сообщение вызвало взрыв ликования. Разумеется, трижды виват мудрому капитану и полное ему послушание. Все уцелевшие рассыпались по палубам и принялись приводить судно в порядок.
— Селена, дорогая, — обратился Флинт к негритянке с видом древнего аристократа. — Не будучи осведомленной в делах мореходных и в искусствах боевых, вы, разумеется, не заметили, что судно наше, хотя и несколько повреждено в корпусе, но в рангоуте и такелаже ничуть не пострадало. Израэль Хендс всегда предпочитал бить ядрами по корпусу, а не цепями по парусам. И это принесет ему погибель сегодня.
И на глазах у Селены Флинт совершил невозможное. Раскуроченный «Морж» превратился в боеспособное судно. Обломки, покойники и все приравненные к ним полетели за борт, ручное оружие перезарядили, Флинт произвел перегруппировку, разбитые пушки заменили целыми, восстановив семипушечную батарею.
— Заряд шрапнелью, дорогая. Точнее, фланелевым мешком с сотней мушкетных пуль. Лучший подарок для команды, покидающей догорающую посудину.
— Долговязый Джон, — обратился к Сильверу Израэль Хендс. — В трюме перед магазином дюжина тридцатифунтовых бочонков пороху. Надо уносить ноги.
— Нельзя. «Лев» потерян, спору нет, но на берегу не сапоги же жевать. Надо припасы снять. — Матросы торопливо загружали скиф продовольствием. Одна загруженная под завязку шлюпка уже направлялась к берегу.
— Веселей, ребята, веселей! — подбодрил Сильвер команду.
Народ носился как угорелый, а Джон Сильвер старался поддержать дух, наставлял, как и положено настоящему лидеру. Он умудрялся хлопнуть бегущего матроса по плечу и обратиться к нему по имени, он даже пару раз хохотнул, несмотря на то что палуба под ногами уже раскалялась. Никакой самый опытный офицер короля Георга не справился бы лучше.
Не прекращал работать насос, вода из парусиновой кишки толстой струей била в пламя, сдерживая его, сколько можно. Рядом трудилась бригада из дюжины ведерников, выливая на огонь морскую воду из передаваемых от борта посудин. Муравьями ссыпались по трапам и поднимались наверх матросы, нагруженные самым необходимым для погорельцев, загружая добром шлюпки.
— Долговязый Джон, — снова принялся за капитана Израэль Хендс. — Огонь подходит к магазину. Склад я очистил, но бочки с порохом сразу за ним и, знаешь, уже на ощупь горячие. Надо сматываться, Джон!
— Нет, черт побери! Команда семь десятков душ, их кормить придется, и я хочу забрать все сухари, все соленья и свинину.
— Но порох не попросишь подождать, Долговязый Джон!
Хендс лучше любого другого представлял, что такое двенадцать тридцатифунтовых бочонков пороху. От семидесяти человек не останется и горстки мяса, чтобы одну чайку покормить, если эти бочонки ахнут.
Сильвер огляделся. На палубе делать больше нечего. Народ работает на совесть… Никто из них о порохе не помнит. И не стоит о нем напоминать. У каждого свой предел выдержки.
— Мистер пушкарь, не могу с тобой спорить, ты прав. Спасибо, что вовремя сказал о порохе. — Сильвер хлопнул Хендса по плечу, — Пойдем-ка, займемся с тобой этим.
Хендс вовсе не этого добивался, но показать себя трусом не пожелал.
— Есть, капитан, — кисло откликнулся он, вскинув ладонь к шляпе.
— И захвати молоток с зубилом. Пора эту скотину мистера Бонса выпустить. Не сжигать же его заживо только за то, что он мерзавец. — Сильвер повернулся к команде. — Так держать, ребята! Джордж Мерри и Черный Пес, за мной, мы с мистером Хендсом возьмем кое-какой инструмент.
Они нырнули в задымленный трюм. Он, однако, оказался неплохо освещен. С того момента, как судовые плотники на верфи настелили палубы, не было здесь так светло до этого самого дня. Они продвигались цепочкой, впереди Сильвер, оставивший костыль наверху, ибо на трапах и в лабиринтах трюма проку от него не было. За Сильвером двигался Израэль Хендс, далее следовали Джордж Мерри и Черный Пес.
— Билли, малыш! — крикнул Сильвер, добравшись до закутка Бонса. Но от малыша Билли осталась лишь цепь.
— Куда он делся? — недоуменно спросил Хендс.
