Душа компании
Время от времени в палате возникали какие-то фигуры. Шанс считал их посетителями и просил лишь о том, чтобы они обращались с ним так же, как он с ними, – будто с персонажами сновидения.
– Я не буду делать ничего подобного, – сказала ему Дженис Сильвер. – Что это за чертовщина?
– Ты знала, что моя дочь была в больнице?
– Теперь знаю.
– Я гулял.
– Очень сочувствую. Как дочка?
– Ей лучше. И мне тоже.
– И ты знаешь насчет Блэкстоуна. – Она уже видела газету на сервировочном столике у кровати. – Похоже, мы не единственные, кому он не нравился.
– Такая работенка опасна даже для хороших полицейских, – сказал Шанс, повторяя некогда сказанное Большим Ди и ощущая от этого определенное удовольствие.
– Боже, но ты же был прямо там!
Шанс ничего не ответил.
– Ты что-нибудь рассказал?
– Кому?
– Полиция просит откликнуться…
– Полиция просит откликнуться тех, у кого есть информация и, в любом случае, уже тут побывала.
– И что?
– И ничего, Дженис. Я гулял. И упал.
Она посмотрела на него долгим взглядом, выдержала паузу и лишь потом заговорила:
– А что-нибудь слышно… про нее?
– Ничего, – ответил Шанс.
После этого Дженис еще немного посидела, и Шанс сказал ей, что очень жаль, но ему надо поспать, а она наклонилась и слегка сжала ему предплечье, сказав:
– Хорошо, с этим покончено. Ты живой, и слава Богу. Захочешь еще поговорить, ты знаешь, где меня найти.
Шанс искренне поблагодарил ее.
Были и еще посетители. Пришла Карла вместе с дочерью.
– Не понимаю, что с тобой стало, – сказала Карла.
Это произошло после того, как она долго изучала его, прежде чем оставить наедине с Николь.
– Мне так жаль, папочка, – такими были первые слова дочери.
Не понимая до конца, о чем именно она сожалеет, Шанс сказал, что ему тоже жаль. Кажется, они говорили обо всем на свете. Держались за руки. Дочь плакала. Вначале он подумал, что это из-за него, и, может, так оно и было, хотя из поспешных сбивчивых пояснений Шанс понял, что ее парень разбил ей сердце. Она в первый раз забрела на эти мрачные земли, и Шанс надеялся, что в последний. Она влюбилась в студента по обмену из Италии, тот был на десять лет старше ее, изучал экологическое право в бакалавриате университета Беркли, Николь застала его в компрометирующей позе с другой женщиной в тот самый день, когда он помог дочери сбежать из больницы.
Шанс понятия не имел, что об этом думать, как привязать к скрытой от него реальности. В этот самый миг он сражался с навязчивыми воспоминаниями, возможно фальшивыми, где фигурировали нож в руке, лицо Блэкстоуна и сдавленный крик, но одновременно изо всех сил старался утешить и задобрить дочь. Под конец та вздохнула и положила голову ему на грудь. Воцарилась благостная тишина. Настойчивые образы, хоть реальные, хоть вымышленные, приходили и уходили вместе с периодически мелькающей перед глазами геометрической структурой… частью которой, вполне возможно, было и происходящее сейчас. Если бы только он был действительно уверен в том, что это за структура, пусть и подразумевал под ней здесь и сейчас! Но перед Шансом, словно призрак, по-прежнему плыла навязчивая мысль: ты сейчас не здесь… ты сейчас не здесь… Возможно, подумалось ему, надо просто принять печально известную аксиому, гласящую, что в конце концов все сводится лишь к вопросу выбора. Прошло еще какое-то время, дочь удалилась, и появился Жан-Батист.
