Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
– Поздно опомнился, – процедил Балфрусс сквозь зубы. – Он свой выбор сделал. Пусть и живет с ним.
– Не поворачивайся спиной к семье, – сказала Элоиза.
– Я здесь ради настоящей семьи. Ради тебя.
– Пришел заявить права на свою собственность? – спросил Элоиза, протягивая к нему руки, будто предлагая надеть на них цепь.
– Что ты делаешь? – вполголоса воскликнул Балфрусс.
– Разве Дариус не говорил тебе?
– О чем?
– Как Кровный брат, ты должен взять в жены его вдову. – Элоиза изобразила на лице покорность. – Чем я могу служить тебе, любимый?
– Прекрати!
– Может, мне встать на четвереньки и залаять, как собака? Или ты предпочитаешь эту позу для другого? – спросила она, бросив на Балфрусса непристойный взгляд.
– Хватит! – его голос эхом отразился от каменных стен. Люди с недовольным и любопытным видом начали оглядываться.
Балфрусс практически выбежал из собора. За спиной слышались шаги.
– Постой! – крикнула Элоиза.
Оранжевое солнце, подернувшись дымкой, стелило по улицам длинные тени. Он быстро шагал сквозь солнечные лучи и холодные неосвещенные участки. Перед глазами плясали темные точки. Пройдя квартал, Балфрусс вышел к рыночной площади. Торговцы уже раскладывали товар, многие готовили еду, и над площадью витали приятные ароматы. Подойдя к прилавку булочника, Балфрусс купил два пирожка с корицей. Торговец, боясь навлечь на себя гнев боевого мага, не хотел брать денег. Тревога не сошла с его лица, даже когда Балфрусс силой всучил ему монету. Он отправился дальше, ловя на себе беспокойные взгляды.
Посреди площади маг набрел на заброшенный фонтан. Женская статуя до того обветшала и проржавела, что черты ее было не разобрать. Она могла изображать какую-то древнюю богиню или знаменитую королеву… какую и почему в ее честь поставили статую, – этого уже никто не помнил. Балфрусс сел на каменную приступку и принялся за еду, вслушиваясь в гомон торговцев.
Спустя несколько минут рядом села Элоиза. Он передал ей второй пирожок, и они ели молча, греясь под утренним солнцем. Скоро Балфрусс вспотел, однако на Элоизу, несмотря на траурное одеяние, жара почти не действовала. Должно быть, ей, привыкшей жить в пустыне, день казался по-зимнему прохладным.
– Прости.
– Тебе не за что просить прощения.
– Но…
– Забудь.
Вновь повисло молчание, однако неловкость прошла. Балфрусс глубоко вдыхал знакомые крепкие ароматы города, пробуждавшегося от сна.
Маленький мальчик помогал отцу нарезать фрукты. Его нож с пугающей быстротой чертил в воздухе серебряную дугу, словно в ритуальном танце. Кусочки фруктов, нанизанные на шампуры, окунали в горшок с медом, сахаром и пряностями, а затем оставляли сохнуть на солнце. Однажды дело отца отойдет к сыну. Балфрусс задумался, что он сам оставит в наследство и каким по прошествии лет его будут помнить люди.
– Он очень тебя любил. Он хотел бы, чтобы ты была счастлива.
– Я не знаю, как быть счастливой без него.
И снова молчание. А его кто станет оплакивать, если он погибнет?
– Ты вернешься на восток? – спросил наконец Балфрусс.
Элоиза, как и он сам, смотрела на мальчика. Глаза ее были полны ужасной тоски.
– Я не знаю, где мое место. Здесь, и там, и нигде. Я не могу об этом думать.
– Если будет нужна моя помощь, скажи. – Балфрусс стряхнул крошки с пальцев и встал. – Мне нужно идти. Сегодня ждут ранний штурм.
– Я готова.
– Уверена?
– Нет, не уверена, но нельзя стоять в стороне, когда умирают люди. Я нужна им и могу хоть чем-то помочь. Пусть другие мужья и жены не испытают того, что испытала я.
Балфрусс хотел утешить Элоизу или сказать, как Дариусу с ней повезло, – но не смог. Вместо этого он молча направился к городским стенам, за которыми их наверняка уже поджидали Чернокнижник и Осколки.
* * *
Битва началась через час после рассвета. На подмогу западной армии пришли зекорранские войска. Словно вдохновленные подкреплением, солдаты начали свирепый и яростный штурм. Реки крови омыли городские стены, а восточный ветер разносил несмолкаемые крики умирающих. Балфрусс помогал полевым медикам перевязывать раны, и его руки были по локоть в крови. Несмотря на усилия, им мало кого удавалось спасти. Один солдат скончался, когда Балфрусс зажимал внутри его живота порванную артерию.
К полудню враг наконец отступил. Поначалу это приняли за короткую передышку, но вскоре все стали выжидающе смотреть на Балфрусса. К тому времени как он взобрался на укрепления, западное войско отошло от стен, а навстречу городу шагали четыре фигуры в мантиях и капюшонах.
«Нужно покончить с этим. Сегодня», – произнес голос Туле.
Тот лучше других магов прятал скорбь и гнев, однако Балфрусс так долго делил с ним мысли, что чувства шаэльца от него не укрылись. Финн был мрачен, и хотя ничто не напоминало о ночной попойке, встреча с мастерами Кузнечной гильдии необратимо его изменила. Он тоже был полон решимости раз и навсегда покончить с Чернокнижником.
Слева от Балфрусса Элоиза отбросила капюшон траурной мантии. Багровая татуировка на бледном лице больше напоминала тавро, чем знак почета. Балфрусс не удивился бы, увидев, что она кровоточит. Горе Элоизы нельзя было измерить или положить на весы. Даже победа не могла облегчить его.
– Сегодня это должно закончиться, – произнес Балфрусс, вторя мыслям Туле. Остальные согласно кивнули. Он подозвал посыльного, и через несколько минут севелдромские воины заспешили с городских укреплений вниз и дальше, в глубь города. Никто не хотел повторить участь бедолаги, попавшего в прошлый раз под перекрестный огонь.
Балфрусс всмотрелся вдаль. Где-то там был Чернокнижник – следил за ним, высматривал слабые места и заставлял своих марионеток сражаться вместо себя. Эко однажды перехитрил его, но колдун больше не позволит провернуть с собой тот же трюк.
– Трус, – прошептал Балфрусс.
– Нападать надо, – сплюнул Финн. – Нельзя все время защищаться.
Балфрусс глубоко вдохнул и потянулся к Источнику. Сила наполнила его до краев. Чувства обострялись с каждой секундой, и гниющие лица Осколков предстали с пугающей ясностью. Несмотря на искру энергии, которая заставляла двигаться их тела, разложение зашло еще дальше. Их кожа, местами позеленев, покрылась синюшными пятнами. На лице одного Осколка зияли пустые глазницы, другой начисто откусил себе язык. Мужчин было не отличить от женщин – от тех и других остались неуклюжие плешивые скелеты, завернутые в плащи. Мухи роились над ними и ели их заживо, но Осколки не обращали внимания. Было видно, что долго они не протянут. Их следовало убить хотя бы из милосердия.
– Он прав. Нужно дать им бой, – сказал Балфрусс.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
