Лицом к лицу
Я с трепетом вышел из пещеры на поляну, но как всегда, остался незамеченным. Глобальные сообщения про чашу уже прозвучали по всем Семи Королевствам. И куча игроков неслась проверить, жив ли Клыкохват, не кашляет ли отравленными кинжалами, не вступил ли ему в спину волшебный меч шесть на девять. Даже огненные приветствия из пещеры не могли их остановить. А вдруг он из последних сил? В этом фестивале я скользнул как призрак. Время было дорого. Народ метался туда и обратно, поэтому мне было достаточно просто. Я всего лишь выбрал самого поджарого и стремительного на вид игрока, одним движением прикрепил к нему стремя, и скомандовал сам себе держаться за него.
Удобно, не правда ли?
Рейнджер даже не заметил маленькую просадку в выносливости, нёсся через кусты как лошадь. Шагов за десять до лагеря я отступил в кусты. В пещере мне делать было нечего. От норы в земле поднимался гул, будто от потревоженного пчелиного улея.
А мне просто надо было дождаться попутки до столицы.
Всадник с вытаращенными глазами на взбудораженном коне пронёсся через пару минут.
А ещё минут через десять мы были в столице.
Он всё-таки заметил меня, мой невольный таксист. Наверное, наябедничала лошадь. Я приветливо махнул ему рукой и отцепился. Зацепинг — наше всё. И тут же потерялся в переулке, пока всадник орал за спиной «держи вора».
Не найдут.
Я шёл через город, неприметный и никому не нужный. Столица гудела про чашу Света и судачила, какому классу отвалило такое счастье. На площади через мутные чародейские сферы шла отвратительная трансляция от пещеры. Тысячи оторвавшихся от уроков экспертов давали свои исчёрпывающие пояснения, перебивая друг друга. И все провожали подозрительными взглядами идущих к Храму Света героев, и возле них тут же начинали крутиться низкоуровневые воры. Высокоуровневые тоже были наверняка, но их никто не видел. Герои орали и отмахивались, пуляли заклинаниями. Один психанувший маг ударил массовым метаморфом, и в стороны побежали целые толпы куриц и петухов с отчитывающими минуты до сброса счётчиками над головами.
Я пронзил этот праздник жизни привычным невидимкой и ступил на широкие ступени Храма.
От вознесённого к небесам здания веяло теплом, неясным и ласковым. Мне оставалось пройти десять ступеней вверх.
Когда я был на восьмой, то услышал до боли знакомый голос.
— Алексей!
Я замер и повернулся. Впервые я не заметил хозяина. Или хозяйку?
Светозарчик сидел у дверей. Пятьдесят третьего уровня. Неплохо я подкормил господина последними подвигами. Как же она меня просчитала…
— Она у тебя, — сказал паладин меняющимся голосом, в котором причудливо сплелись мальчишка, воин и женщина. Возможно, я даже это сам домыслил.
— У меня, Екатерина Михайловна, — легко отозвался я.
По лицу паладина пробежала сложная гамма чувств, вроде горлумовской. Да и сам он заметно трясся.
— Отдай! — протянул руку грозный воин. Очень не хватало спецэфектов. Такая драма — а со стороны простой разговор на площади.
Я сунулся в рюкзак, но не нашёл Вольной. Где она?
— Вы сделаете только хуже, Екатерина, — качнул я головой, но остался на месте. Даже если побегу, она меня настигнет.
Почему не отобрала Чашу сразу, в лагере? Потому что лишь я мог доставить Чашу до храма без помех. Умна, очень умна.
Светозарчик не шевелился. Она тоже не спешила поднимать шум. Стоит мне крикнуть про чашу…
— Это же надо было додуматься — совместить концентратор внимания с вирт капсулой, — укоризненно говорил я, незаметно смещаясь к двери, — Ребёнка просто сплющило от такого давления по десять часов в день! Вы читали инструкцию? Не больше часа в сутки с перерывами! Но этого было вам мало. И вы сделали спарку по родительской программе. Мало того, что кинули гирю сыну на голову, так ещё и решили на ней попрыгать. Какая мать способна на такое?
— Это ради Дениса, — огрызнулась она. Ну конечно же. Какая дама не откажется пообщаться, — Он должен быть лучшим! И вообще, почему я должна перед тобой…
Эта вечная история про слуг и господ. Что в жизни, что в игре одни решают, что могут устанавливать для других правила. И очень удивляются, когда им дают окорот. Я давно не пытался исправить этот мир. Но если мир наступает мне на хвост, то получает сдачу. Чужаки, заказчики, начальство могут как угодно играть господ, пока не перейдут черту, которую даже не видят.
— В какой-то момент вы поняли, что победы не видать. Но можно пройти по медицинско-педагогической программе, если Денис покажет лучшие результаты совместимости и концентрации. Вы хотели украсть его славу, как паладин забирает мою.
— Хватит, — отрезала Екатерина, — Отдай чашу.
На мгновение меня пронзило ощущение дикого сюра. Мне приказывал Светозарчик, которым управлял Денис, которым управляла Екатерина. Рекурсия, блин.
— Или что? — легко поинтересовался я.
— Ты же понимаешь, что я могу тебе приказать? — промурлыкала она. Светозарчик больше не дёргался зря. На какой-то момент она взяла над ним полную власть.
И действительно, могла приказать, но не приказывала. Почему?
— Но все ваши педагогические эксперименты вы делали в тайне от вашего отца, — продолжал я речь обвинителя в лучших традициях жанра, — Он бы не одобрил таких издевательств над внуком. И прогнать меня без повода не дал. Дураки часто становятся миллионерами, но дураки их не удерживают. И вы решили дать мне вымахаться. Чтобы я загнал сам себя.
— Ну наконец-то, — усмехнулся паладин и перевёл взгляд на меня, — Читал о режиме Марионетка?
При разнице в уровнях больше пяти тысяч процентов возможно прямое… Я не упел додумать.
— И да, не это ищешь? В его руках красовался мой пропуск на свободу. Ну конечно же. Какая женщина не обшарит все заначки.
А ещё через миг меня скрутила непреклонная сила. Я стал простой камерой, прикрученной к собственному телу. Запертой в футляре с прорезями куклой. И оттуда, изнутри и со стороны, я видел, как шагаю к торжествующему Светозарчику.
— Ближе, — прошипел, нервно оглядываясь. Не здесь!
И двинулся в храм, а я за ним, как деревянная зачарованная собачка.
Мы стояли в холле, за пару дверей от алтаря.
— Давай, давай! — торопила Екатерина. Этот миг торжества она не хотела ни с кем разделить.
Я деревянно шагнул вперёд, вытягивая чашу из инвентаря. Ещё шаг. Кто живёт по законам другим… Второй. И рождены были одни править другими…
Пальцы паладина почти коснулись молочно-белого сосуда, когда мягкий голос прокатился под светлыми сводами.
— Нет!
Я бухнулся на колено. Рука Светозарчика схватила пустоту.
