Все счастливы. Безоблачное небо, ни ветерка. Вдали за живой изгородью целое море зреющей пшеницы. Крошка Элис все еще давилась смехом, хотя остальные уже отсмеялись.
– Я влюбилась, – сообщила Аманда.
Все повернулись к ней – на лицах теплые улыбки: давай же, рассказывай дальше.
– Безумно влюбилась. Я никогда прежде такого не чувствовала. Я встретила мужчину, который…
Голос ее звучал как-то до странности отчужденно, она словно бы подслушивала себя со стороны. Но потом вдруг резко сбился фокус, что-то изменилось. Солнечный свет стал меркнуть, его сменяла темнота.
Аманда почувствовала под собой жесткий, комковатый матрас, и страх вернулся, когда она открыла глаза в бескрайней темноте, которая теперь стала ее миром.
Она лежала без движения, прикидывая, сколько может быть времени. Ночь? День? Утро? Вечер? Она подумала, что, наверное, существует какой-то способ высчитывать время в темноте. Вот только какой?
Ей очень хотелось помочиться.
Проснувшись в прошлый раз, она развернула матрас в направлении ведра-параши и теперь медленно поползла в ту сторону, конечности затекли от долгого сна. Внезапно Аманда резко остановилась, услышав слабый скребущий звук.
Господи, неужели крыса?
Что-то коснулось ее щеки – комар или мошка, какое-то насекомое. Она с силой шлепнула себя по лицу, услышала, как звук шлепка эхом разнесся по ее узилищу.
Аманда добралась до ведра, из которого немилосердно воняло. Облегчившись, она протерла лицо и руки мыльной водой из ведерка для умывания. Затем встала, чтобы размять ноги, и почувствовала, что в голове у нее прояснилось.
Она остро ощущала безмолвное присутствие двух тел в соседнем помещении. Один труп был женским, а проверить второй у нее не хватило мужества. Несколько недель назад пропала женщина-редактор, о ней говорили по телевидению, писали в газетах – красивая, лет тридцати, с короткими каштановыми волосами. Может, это она?
Может быть, их всех похитил какой-нибудь монстр вроде Фреда Уэста или того типа, который сдирал кожу со своих жертв в «Молчании ягнят»?
Аманда напряглась, – похоже, кто-то сюда идет.
Мысли отчаянно метались. Она еще раньше придумала план: встать возле двери и, когда ее мучитель появится, под покровом темноты выскользнуть из этого каменного мешка у него за спиной.
Можно, конечно, ударить его, когда он войдет. Вот только чем? Здесь ничего подходящего не было. Матрас, пластиковые ведра, бумажные тарелки, пластиковый поднос, пластиковая кружка. Ничего достаточно тяжелого, чтобы сбить человека с ног. И вдруг из темноты послышался голос Майкла:
– Привет, Аманда. Как дела?
Она повернулась, потрясенная.
– Майкл?
Молчание.
– Майкл? – снова повторила она, решив, что у нее начались слуховые галлюцинации.
– Привет, Аманда. Как дела?
Это и впрямь был голос Майкла. Но только холодный, чужой, словно бы им говорил какой-то другой человек.
«Тут все провоняло мочой. Просто отвратительно. Это грязное существо следует наказать – надо же было довести помещение до такого состояния».
Томас взмахнул электрическим стрекалом для скота, глядя на зверька через очки ночного видения. Какое четкое изображение. В зеленом свете он видел каждое ее движение. Она стояла спиной к стене и смотрела не туда, где сейчас был Томас, а туда, где он находился несколько мгновений назад.
– Разденься, Аманда, – сказал он, продолжая подражать голосу доктора Майкла Теннента.
– Не подходи ко мне.
– Хочешь почувствовать внутри себя мой чу-чу?
– Не подходи ко мне, – произнесла она еще более нервным голосом и перешла на крик: – Майкл, не подходи ко мне!
Он бесшумно сделал шаг к ней, потом еще один.
– Ну, Аманда, сейчас я сделаю тебе больно.
– Я думала, ты любишь меня, Майкл, – произнесла она сдавленным голосом и отступила от стены, считая, что отдаляется от него.
Но Томас в своих кроссовках бесшумно шагнул в сторону и снова оказался перед ней. Она этого не знала, но смотрела прямо в его глаза.
С огромным удовольствием он изо всей силы ткнул стрекалом ей в живот и нажал на кнопку.
От неожиданного удара у Аманды перехватило дыхание, и тут же электрический разряд пронзил все тело, отшвырнув девушку назад к стене. Она отчаянно закричала.
Последовал еще один удар – теперь в грудь. Все ее внутренности сжались, потом расслабились, затем снова сжались, опять расслабились: ее словно бы то подключали к электрической розетке, то вновь отключали. Боль переместилась на бедра, на лицо – мучительные судороги повторялись раз за разом. Аманда снова вскрикнула, закрыла руками голову, покатилась по полу в надежде спрятаться, но ударилась о стену, откатилась назад, благополучно не задев ведро, умоляя своего мучителя прекратить:
– Пожалуйста. Пожа-а-а-а-а-а-алуйста-а-а-а-а. Я сделаю что угодно. Скажи мне, что ты хочешь. А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а.
И тишина.
Тишина, которая длилась, казалось, целую вечность. Бедняжка лежала неподвижно в ожидании следующего удара. Но его не последовало.
Жуткая тошнота подступила к горлу Аманды. Ее вырвало.
72
На линии была Мардж. Эта дамочка неизменно дозванивалась на радио каждую неделю в надежде вновь проверить на прочность доктора Теннента, продемонстрировав ему очередную крупицу знаний, которую она выудила из трудов Юнга или Фрейда.
Маленькая студия сегодня казалась еще более тесной, чем обычно. Майкл никак не мог отодвинуться подальше от микрофона, проклятая резиновая луковица агрессивно лезла ему прямо в лицо, словно стервятник, собирающийся выклевать жертве глаза.
Редактор Крис Бимиш сидел в аппаратной по другую сторону перегородки из звуконепроницаемого стекла, внимательно глядя на ведущего. Почему? Редактор прежде никогда так не смотрел на него, просто отбирал звонки и переводил их на Майкла.
За спиной у Бимиша суетился техник, тоже бородатый, он собирал полку из каких-то металлических конструкций, чем отвлекал и раздражал Майкла. Ведущий предыдущей передачи прилепил к пульту с десяток желтых стикеров с надписями, и они тоже ему мешали. Майкл старался не смотреть на них, но его глаза словно магнитом притягивало к этим бумажкам, потому что иначе ему пришлось бы встретиться взглядом с Бимишем. На одной из них было написано: «Виртуальная реальность? Искусственная жизнь? Если нечто похоже на утку, ходит, как утка, плавает, как утка, то, вероятно, это и есть утка».
Майкл нажал кнопку микрофона и, стараясь скрыть усталость в голосе, сказал:
– Добрый вечер, Мардж из Эссекса.
– Добрый вечер, доктор Теннент. Извините, не могли бы вы прояснить мне акаузальный связующий принцип Юнга?
