– Сестрёнка? А зачем? А сколько ей лет? Она большая? – с непонятной заинтересованностью вдруг выскочил Генка.
– Конечно, большая, – с гордостью пропел Кобзев, снимая с Егорки бейсболку, поправляя причёску на голове сына. – О-го-го уже какая! Шесть лет, седьмой пошёл…
– А-а-а, мелюзга! – Генку сильно передёрнуло, словно его электрическим током стукнуло, или ему нашатырём в нос ткнули, ф-фу…
– Сам ты мелюзга, – иронизируя, с глубокой обидой протянул Кобзев. – Невеста! – это определение он произнёс с непередаваемой гордостью, как умницу и красавицу «обществу» представил, ещё и пригрозил. – Вот вырастет, бегать за ней будешь… Да-да!.. А она и не посмотрит на тебя.
– Она?! – Генка изумился, но выдержал «марку». – Ага, надо мне было…
– Ну, не ты, значит Никита, – Кобзев небрежно отмахнулся от Генки. – Выбор большой.
– Я тоже не сумасшедший, за девчонками бегать… – и Никита в свою очередь принципиально отказался.
– Ладно-ладно, поживём – увидим, – глубокомысленно усмехнувшись, заключил дядя Саша и вопросительно глянул на Егорку. – Так где твоя сестрёнка сейчас, скажи нам?
– У неё с мамой койка и сытьё ссяс, – громко сообщил Егорка, неуверенно шагая не вообще, а от новых туфелек, они такие новые, красивые, скользкие…
Мальчишки открыли рты – «койка-сытьё-ссяс» – таких слов они не знали. Кобзев, пряча улыбку, перевёл.
– Мы, извините, букву «р» ещё не выговариваем, ещё буквы «ч», «ш», иногда местами всё переставляем, вот. Кройка и шитьё у них с мамой сегодня. К сожалению, не смогла.
– А мы научим. Мы уже запросто выговариваем, – вызвался Генка. – Всё! Влёгкую.
– Вот поэтому мы и пришли, – сообщил Кобзев проходя с Егоркой в прихожую. – На учёбу и стажировку.
– Только хорошему научить нужно, – выразительно глядя на мальчишек, педагогично заметил Мальцев.
– Обижаешь, товарищ прапорщик, – почти взрослым голосом, кого-то копируя, произнёс Никита. – Мы по-старому уже не разговариваем. Только по-новому говорим, по-правильному.
– Во-во… – Взрослые дружно рассмеялись.
– Дядь Саша, дядь Саша, – прерывая общий смех, Генка торопился поделиться важной новостью. – А дядь Гена с нами учиться сказал пойдёт, да. В этот, как его, пединститут, вот. Не веришь, не веришь? Вот спроси, спроси.
– Правда, что ли? – Кобзев – не веря – хохма! – скептически ухмылялся. – Серьёзно?
– Конечно, я ж не могу отставать… – нарочито твёрдо отозвался Мальцев. – Присоединяйся.
– Ну, щас! Мне ещё рано. Вот научимся все звуки выговаривать, – спасительно кивнул на Егорку. – Тогда и пойдём.
– Ага?! – мальчишки недоверчиво прищурились.
– Не верите? Я же сказал… – парировал Кобзев. Мальцев делал Кобзеву выразительные глаза, предупреждал, остановить хотел, но Кобзев увлёкся. – Слово оф… прапорщика. Чес-слово, ребята! – даже руку по военному к виску приложил. – Зуб даю! – простецки улыбнулся.
Поторопился Кобзев, ой, поторопился…
– Так мы сегодня и научим, – немедленно заверил Никита Кобзева.
– Да! – подтвердил и Генка.
– Понял? – уже не сдерживая смех, громко хохотал Мальцев. – Ну ты попал, брат! Поторопился, дядь Саша… По сторонам надо было смотреть… Я ж тебя останавливал… У нас слово не воробей… Если они сказали – они выполнят. Так что – готовься… В Пед… в Пед… Или зуб…
Кобзев отчаянно замахал руками…
– Ну ладно смеяться… Ладно же, говорю! Вы же не серьёзно… Я же… – обречённо пожал плечами. – Ну полный мажор!
– Серьёзно-серьёзно, дядь Саша, – заверил Генка. – И не надо ругаться. Ты слово дал! Дал! Все слышали.
– Собираемся, собираемся… – отвлекая всех, напомнил вдруг Никита. – Время уже сколько!
– О, надо собираться… – подпрыгнул Генка. То же самое неожиданно повторил и Егорка, влюблено глядя на Генку.
– Может не надо? – взмолился Мальцев.
– Надо, Гена, надо, – теперь уже Кобзев «мстил» другу, отечески обнимал друга, успокаивал. – Не боись, сынку, видишь, какая гвардия с тобой. Один Генка – нахал – ну подловил, чертяка! – чего стоит. От-деление-е-е, приготовиться к построение в увольнение… – по-командирски пропел на всю квартиру… – Трали-вали, понимаешь, те сандалии. Станови-ись… – не унывая, подмигнул другу. – Сапоги с подворотничками у молодых смотреть будем.
* * *
Алексей Леонидович, молодой следователь, в данный момент стажёр следственного комитета прокуратуры, перехватив группу наблюдения от Сергея, своего коллеги, тоже следователя, в переходе от «кольцевой» на «радиальную», неприметно ехал в том же вагоне, неподалёку. Ему даже все разговоры их были слышны.
В воскресное утро вагон был довольно плотно забит, пассажиры в большинстве ехали молча, как обычно на детективах или кроссвордах сосредоточившись, а в этой группе трое мальчишек весело разговаривали друг с другом. Двое тормошили маленького, не то дразнили его, не то учили буквы выговаривать. По крайней мере, его это похоже не обижало, скорее наоборот. Он с удовольствием то громко неумело рычал, то шипел, подпрыгивая, заливисто хохоча при этом. Часть пассажиров с удовольствием оглядывалась на детей, умиляясь счастливо смеющейся рожицей, двумя по-военному одетыми мальчишками. Один постарше, серьёзный вроде, второй помладше, заводила по глазам, и озорник. Чьи-то армейские воспитанники, угадывали пассажиры-попутчики. Хорошее дело, повезло ребятам. А вот взрослые с ними, отцы, видать, не в пример серьёзны были. Особенно большой из них, рыжий.
В руках коричневая барсетка, сам в кремовой рубашке с коротким рукавом, светлых брюках, молочно-белых туфлях с дырочками, плечистый, загорелый, с сосредоточенным взглядом светлых глаз, с короткой стрижкой рыжих, слегка вьющихся волос, открытым лбом, светлыми же, сейчас нахмуренными бровями, прямым носом, едва заметными конопушками от носа к щекам, плотно сжатыми губами, хорошо очерченным подбородком, был погружён в какие-то размышления. По виду он напоминал либо удачливого предпринимателя, возможно даже чиновника чьей-нибудь районной администрации… Хотя, такие, говорят, в метро не ездят. А вот второй мужчина, ростом несколько ниже, в плечах поуже, но тоже крепкий, с развитой мускулатурой на руках и груди, живым улыбчивым лицом, лёгким, изучающим взглядом, особенно в сторону женских фигур… В голубых фирменных джинсах, спортивной белой безрукавке в обтяжку, с иностранными естественно буквами, лёгких туфлях, на поясе сотовый телефон в чехле, в руках яркий детский рюкзачок. Отец самого младшего, понятное дело. Хорошие отцы, примерные, надо полагать мужья, если одни, без жён, с детьми, куда-то в центр поехали, а может и в Зоопарк. Время от времени второй наклонялся к своему большому товарищу, что-то на ухо ему говорил, тот склонял голову, морщился, изредка вроде соглашался, больше отрицательно качал головой… Проблемы наверное человека одолевают… А может и несколько…Да у кого их нет сейчас! Проблемы не перхоть… Если бы она! Натёр известно чем, и… А тут… Весь вагон озадаченных едет – посмотрите! Да что вагон, поезд, всё метро и вся страна… Что говорить! Едут.
