– Дэниела…
– Мне твой героизм не нужен.
– Что бы ни случилось, ты все равно останешься со мной.
– Но с другим тобой. Ты ведь это имеешь в виду, так? А если он окажется таким же мерзавцем, как тот, первый, который и разрушил нашу жизнь? Что, если он не такой, как ты?
Я отворачиваюсь от нее и смотрю на озеро, смаргивая слезы.
– Зачем жертвовать собой, чтобы со мной остался кто-то другой?
– Приносить жертвы приходится всем. Для вас с Чарли это единственный выход. Пожалуйста, позволь мне устроить так, чтобы вы с Чарли могли вернуться в Чикаго и жить спокойно и в безопасности.
* * *
Вернувшись в дом, мы застаем Чарли у плиты, где он готовит оладьи.
– Пахнет вкусно, – говорю я.
– А ты сделаешь эту свою фруктовую штуку? – спрашивает сын.
– Конечно.
Искать разделочную доску и нож долго не приходится.
Я встаю рядом с Чарли, очищаю и нарезаю яблоки и выкладываю их на сковородку, где уже закипает кленовый сироп.
Солнце за окном поднимается все выше, заливая светом лес.
Едим вместе, разговариваем непринужденно, и моментами кажется, что все нормально, что ничего не случилось, хотя на самом деле этот завтрак, по всей вероятности, – мой последний с близкими, и эта мысль не выходит у меня из головы.
* * *
После полудня мы отправляемся пешком в город. Идем по проселочной дороге. Полотно сохнет под солнцем, в тени прячется плотно слежавшийся снег.
В благотворительном магазине мы покупаем одежду, а потом отправляемся в маленький кинотеатр, где идет фильм шестимесячной давности. Какая-то дурацкая романтическая комедия.
Как раз то, что надо.
В зале остаемся до самого конца, пока не включится свет, и когда выходим, небо уже темнеет.
На окраине города заходим в единственный открытый ресторан – «Айс-Ривер роудхаус».
Устраиваемся за стойкой в баре.
Дэниела заказывает бокал «Пино нуар», я – пиво для себя и кока-колу для Чарли.
Свободных мест нет. Придорожный ресторанчик – единственное место в Айс-Ривер, где можно провести вечер рабочего дня.
Заказываем поесть.
Я беру второе пиво, потом третье…
Мне быстро хорошеет. Народу прибавляется, голоса звучат все громче.
Дэниела кладет руку мне на колено. Глаза у нее блестят, и быть с ней рядом так легко и приятно… Я стараюсь не заморачиваться, но мысль о том, что все это происходит со мной в последний раз, сидит в голове клином.
Ресторанчик уже забит до отказа.
Шумно и весело.
На небольшом возвышении в углу устраиваются музыканты.
Я пьян.
Но без агрессии и соплей.
Самое то, что надо.
Я знаю, что раскисну, если буду думать о чем-то другом, поэтому стараюсь не отвлекаться.
Квартет играет кантри-энд-вестерн, и вскоре мы с Дэниелой уже качаемся в медленном ритме в плотной толпе, заполнившей крохотный танцпол. Она прижимается ко мне, моя ладонь лежит у нее на талии, и в этот миг мне ничего не хочется так сильно, как уложить ее на нашу скрипучую кровать с расшатанной спинкой и таранить стену так, чтобы с нее послетали все рамки.
Мы танцуем и смеемся, и я сам не знаю почему.
– Ну вы и набрались, ребята! – говорит Чарли.
Может, он и преувеличивает, но не сильно.
– Надо же было пар выпустить, – отвечаю я.
Сын поворачивается к Дэниеле:
– А ведь в последний месяц такого не было, а?
Любимая смотрит на меня.
– Нет.
* * *
Мы бредем по дороге в полной темноте – огней нет ни впереди, ни позади.
Лес затих.
Ни ветерка.
Все замерло, как на картине.
* * *
Я запираю дверь нашей спальни.
Дэниела помогает снять с кровати матрас.
Мы кладем его на половицы, выключаем свет и раздеваемся. Сбрасываем всю одежду.
Обогреватель работает, но в комнате все равно холодно.
Дрожа, мы забираемся под одеяло.
Кожа у моей жены гладкая и холодная, губы – мягкие и теплые.
Я целую ее.
Она говорит, что хочет меня.
Быть с Дэниелой – это и есть определение дома.
Я помню, о чем думал, когда в первый раз, пятнадцать лет назад, занимался с ней любовью. Думал, что нашел то, что искал, сам того не сознавая.
Сегодня та догадка – истина. Под нами тихонько скрипят половицы, и луна, заглядывая в щель между штор, высвечивает лицо Дэниелы – голова откинута, рот распахнут, и губы шепчут, настойчиво и требовательно, мое имя.
* * *
Мы оба мокрые от пота, и наши сердца бегут наперегонки в тишине.
Ее пальцы копошатся в моих волосах, и в темноте она смотрит на меня так, как я люблю.
– Что? – спрашиваю я.
– Чарли был прав.
– Насчет чего?
– Помнишь, что он сказал, когда мы шли домой? С Джейсоном-2 такого не было. Тебя невозможно заменить. Никем. Даже тобой. Я все думаю о том, как мы встретились. Ведь мы тогда могли втрескаться в кого угодно. Но ты заявился на ту вечеринку и спас меня от того придурка. Знаю, часть истории – это взаимное притяжение, но ведь и другая часть столь же чудесна. Ты вошел в мою жизнь ровно в тот миг, когда вошел, и это факт. Ты, а не кто-то еще. В некотором смысле это даже еще более невероятно, чем притяжение, правда? То, что мы вообще нашли друг друга?
– Это замечательно.
– А теперь я поняла, что то же самое случилось вчера. Из всех Джейсонов только ты провернул тот трюк в столовой, после которого оказался в полиции и смог встретиться со мной.
– То есть ты хочешь сказать, что это судьба.
Дэниела улыбается.
– Я хочу сказать, что мы нашли друг друга во второй раз.
* * *
Мы снова занимаемся любовью и засыпаем.
Посреди ночи Дэниела будит меня и шепчет на ухо:
– Не хочу, чтобы ты уходил.
Я поворачиваюсь на бок, лицом к ней.
В темноте она смотрит на меня широко открытыми глазами.
Болит голова.
Во рту пересохло.
Я в том непонятном состоянии перехода от опьянения к похмелью, когда удовольствие медленно трансформируется в боль.
– А если мы просто уедем? – говорит Дэниела.
