— Ты можешь войти в эти Врата, темный эльф? Даламар отрицательно покачал головой:
— Нет. Как сам ты сказал, для того, чтобы переступить этот порог, нужны огромные силы и знания, которых у меня нет и, наверное, уже никогда не будет. И не надо так на меня смотреть, полуэльф, мы ни минуты не потратили зря. Я уверен, — что Карамон не стал бы с таким упорством рваться к Вратам, если бы не знал, как в них войти…
Темный эльф оборвал самого себя и пристально поглядел на Карамона.
— А войти он должен, иначе нам всем конец, — подвел Даламар итог.
— Когда Рейстлин будет сражаться с Темной Королевой и ее войском, ему придется предельно сосредоточиться именно на этом, не отвлекаясь ни на что другое, — сказал Карамон ровным, устрашающе спокойным голосом. — Я прав, Даламар?
— Безусловно, — кивнул темный эльф, вздрагивая, и, действуя здоровой рукой, плотнее запахнулся в свой черный плащ. — Один лишний вздох, одно неверное движение, одна ошибка — и для него все пойдет прахом. Его разорвут в клочья, растащат по косточке и перемелют в пыль.
Карамон удовлетворенно кивнул.
«Как он может быть таким спокойным?» — удивился Танис, но внутренний голос подсказал ему, что таким бывает спокойствие человека, который знает свою судьбу и принимает ее безоговорочно.
— В книге Астинуса, — продолжал гигант, — я прочел, что Рейстлин, зная, что ему придется использовать всю свою магию для борьбы с Властительницей, открыл Врата перед решительной схваткой, чтобы ему было куда отступать. Таким образом, когда после битвы он вернется к ним, то найдет Врата готовыми впустить его обратно в наш мир.
— Рейстлин хорошо понимал, — вставил темный эльф, — что после битвы с Властительницей он будет слишком слаб для того, чтобы открыть Врата самостоятельно, ведь для этого нужны все силы, которыми он некогда обладал…Да, ты прав, Карамон. Он ненадолго откроет Врата, и это произойдет очень скоро. Тогда любой человек, обладающий достаточной силой и мужеством, сможет сквозь них пройти.
Темный эльф закрыл глаза и прикусил губу, сдерживав крик боли. Он сознательно не стал применять лечебный настой, который мог усыпить его.
— Если Карамон проиграет, — сказал Даламар, — я буду нашей последней надеждой.
«Темный эльф — единственная надежда мира на спасение! — подумал Танис. — Бред! Не может быть, чтобы все это происходило наяву…»
Облокотившись на каменную поверхность стола, он положил голову на руки и сидел неподвижно. Как же он устал! Все тело ныло и болело, раны на руках жгли, как раскаленное железо, а голова до сих пор тихо кружилась. Когда же полуэльф расстегнул нагрудную пластину доспехов, она показалась ему тяжелой, как могильная плита, но все же на душе у него было еще тяжелее.
Воспоминания обступили Таниса, протягивая к нему свои холодные руки, словно страшные хранители Башни. Вот Карамон похищает надкушенный окорок с тарелки Флинта, пользуясь тем, что старый гном отвернулся; вот Рейстлин, создающий волшебные иллюзии для сирот из Устричного; вот Китиара, смеясь, бросается ему на шею и шепчет что-то на ухо…
Сердце воина заныло, на глаза навернулись слезы, и полуэльф украдкой смахнул их рукой.
«Нет, все не правильно! — подумалось ему. — Неужели именно так должно было закончиться все то, что вначале казалось прекрасным и вечным?»
Перед глазами Таниса все плыло, и он сам уже не мог понять — от слез или от усталости. Не без труда он различил на каменной крышке стола толстый том, который показывал ему Карамон, — последнюю книгу Астинуса.
«Значит, вот что ожидало всех нас…» — Танис пришел в себя…и тут же почувствовал заботливый взгляд Карамона. Сердитым жестом вытерев глаза и лицо, полуэльф со вздохом поднялся.
Но, как он ни старался, призраки воспоминаний никуда не делись. Они оставались с ним…и витали над головой Таниса, а также над изуродованным, обожженным телом, которое осталось лежать в углу под плащом.
Человек, темный эльф и эльф-полукровка в молчании смотрели на мрачные Врата. Водяные часы на каминной полке отсчитывали время; тяжелые капли падали сквозь узкую горловину с частотой, совпадающей с биением трех сердец.
Напряжение в комнате достигло предела, казалось — еще немного, и что-нибудь здесь сломается, взорвется, и тогда все полетит в тартарары.
Даламар пробормотал что-то на эльфийском языке, и Танис бросил на него тревожный взгляд, опасаясь, не бредит ли он. Лицо мага было мертвенно-бледным, как у трупа, а вокруг запавших глаз появились иссиня-черные круги. Не отводя глаз, Даламар смотрел в пустоту Врат.
Похоже, что и Карамона начало покидать его невозмутимое спокойствие. Он нервно хрустел суставами, сжимал и разжимал огромные кулаки, а его бронзовая кожа заблестела от пота, крупные капли которого отражали сияние пяти драконьих голов. Гигант изредка вздрагивал, а его огромные мышцы судорожно напрягались.
Танис неожиданно почувствовал нечто странное. Воздух…Он был совершенно неподвижен, как перед грозой или катастрофой. Шум битвы, идущей на улицах Палантаса — крики умирающих и яростный лязг железа, — который Танис слышал, даже не осознавая этого, внезапно стих, как отрезанный. Даже хранителей Башни было не слышно, хотя Танис не был уверен, должны ли они производить какие-то звуки. Затихло и бормотание Даламара.
Тишина накрыла их, словно огромным толстым одеялом; она была такой же удушливой и пыльной, как мрак за пределами лаборатории, и в этой тиши, не особенно громко звучали падающие в часах капли. Их мерный стук гипнотизировал Таниса, пробирал до костей, и полуэльфу начало казаться, что он вот-вот сойдет с ума.
Даламар внезапно открыл глаза и с дикой силой стиснул черный плащ на груди, пальцы его побелели. Танис непроизвольно шагнул к Карамону и обнаружил, что гигант тоже потянулся к нему.
— Танис!.. Карамон!.. — заговорили оба одновременно. Гигант схватил друга за руку:
— Позаботься о Тике, ладно?
— Я не пущу тебя туда одного! — воскликнул полуэльф. — Я пойду с тобой!..
— Нет, Танис. — Голос Карамона был тверд. — Если я погибну, Даламару понадобится твоя помощь. Попрощайся с Тикой за меня и попробуй ей объяснить…Передай ей, что я люблю ее и я… — Он не договорил. Танис крепко пожал ему руку.
— Я знаю, что сказать Тике, Карамон, — проговорил он, вспоминая свое прощальное письмо к Лоране.
Карамон кивнул, стряхнув с ресниц слезы, и прерывисто вздохнул.
— И попрощайся с Тасом. Я думаю, он так ничего и не понял…Во всяком случае не все. — Гигант с трудом улыбнулся:
— Разумеется, сначала тебе придется как-то выманить его из этой летучей крепости.
— Я думаю, он все понял, — негромко ответил Танис.
Драконьи головы, обрамляющие Врата, начали издавать пронзительные, хотя и тихие звуки. Карамон напрягся.
Визг голов Становился громче, он как будто приближался, становясь резче и тоньше. Врата пылали разноцветным пламенем, и на стенах играли переливающиеся тени.
