Шеннон открыла глаза. Встретилась с ним взглядом и выдохнула:
– Ну ты и твердый орешек, зараза ты моя, – проговорил он, смеясь и охая. – Я ведь думал, что тебя уже нет.
– Нет, – простонала она. – Я еще есть.
Его покрытые волдырями пальцы действовали неловко, но ему удалось отстегнуть ее ремень. Шеннон соскользнула в его руки, и они оба рухнули на землю среди пузырей антиударной пены. Она лежала в его объятиях, оба тяжело дышали, освещенные синим сиянием. Наконец он сказал:
– Это, Купер, старомодное мышление.
Она улыбнулась, а он подался к ней и поцеловал, презирая боль в ребрах и расколотом зубе.
Раздался еще один взрыв – беспилотник подпрыгнул и снова упал на землю. Они разъединились.
– Сорен? – спросила Шеннон.
– С ним кончено.
– Хорошо. Вот это хорошо. – Она шевельнулась, поморщилась. – Кажется, у меня нога сломана.
– Это будет тебе уроком.
Он улыбнулся, встал, поднял с собой Шеннон, одну ее руку закинул себе на плечо, почувствовал ее мягкое, теплое тело рядом со своим.
– Мы победили, – сказала она.
– Почти. Осталось только одно.
– То, чем ты мне долбила голову с первого дня знакомства. Он попробовал сделать первый нетвердый шаг, решил, что сойдет, сделал еще один. Поцеловал кончики ее волос – ее волос, пахнущих дымом и потом.
– Сказать правду, – закончил он.
Глава 44
Этот опустившийся на колени человек на улице в ствольной вспышке винтовки не походил на других. Начать с того, что он был старше – пятьдесят, может, даже шестьдесят, но в прекрасной форме. Мало того, Натали показалось, что он излучал какую-то уверенность. Он выстрелил один раз, а не разразился ошалелой очередью, и если другие пылали яростью или мучились болью, то от него исходила уверенность убийцы. Сцены ужаса вокруг были для него словно родным домом.
Это испугало ее. И потому, наведя винтовку на то место, где он стоял на коленях, она не стала сдерживать себя, нажала спусковой крючок и разрядила в него весь магазин. Пули рикошетили от бетона, высекали искры из его винтовки, и, хотя полной уверенности у нее не было, ей показалось, что его тело упало.
Натали рухнула на пол, вытащила магазин из винтовки и потянулась за новым. Ее сумка была пуста.
– Джолин! – крикнула она, поморщившись.
Обернулась и увидела лежавшую Джолин: руки раскинуты, на лице до странности спокойное выражение. Натали, пригибаясь, поспешила к ней. Прощупывать пульс не было нужды: во лбу аккуратное отверстие.
И тут что-то дрогнуло в Натали. Она едва познакомилась с этой женщиной, по существу, лишь раз поговорила с ней, но они сражались бок о бок, и это соединило их узами, о которых она прежде и понятия не имела. Как и она, Джолин пришла сюда не из-за идеологии, не из-за Теслы и даже не ради собственной жизни. Она сражалась за ребенка. Натали прерывисто вздохнула. Закрыла глаза Джолин, потом взяла боеприпасы убитой подруги и перешла к следующему окну.
Как только она высунула голову, с улицы внизу с десятка разных точек грянули выстрелы. Она упала, борясь с дрожью в руках. На улице было полно атакующих, люди бежали без опаски. Впервые за долгое время Натали позволила себе осмотреться.
Когда началась атака виджилантов, они ввосьмером лежали на полу. Восемь мужчин и женщин, включая Джолин, и Курта, и пухленькую девушку с собакой. Джолин убили, Курта Натали нигде не видела, а собака скулила и скреблась рядом с телом девушки. Насколько могла судить Натали, она осталась одна.
Их линия обороны не устояла. Сыновья Свободы прорвались мимо здания. Все было кончено.
«Ты этого не знаешь».
Защитники понесли здесь немалые потери, но, может быть, в других местах дела обстояли лучше. Она должна была верить в это, поскольку иное означало, что виджиланты просочились повсюду и вот-вот могли оказаться в центре города и у бункера, где находились ее дети.
Она даже не осмелилась подняться на корточки – поползла по полу, отталкивая в стороны битое стекло и отстрелянные гильзы. Шкаф был исковеркан, металл пробит десятками отверстий, из которых торчали клочья бумаги. Она бросила взгляд на свой невыключенный планшетник, хотя была слишком занята и не позволяла себе делать это часто.
Город светился вихрящимися бликами, как от пожара. Оборона была прорвана не только здесь. Сыновья проникли в город в десятках мест, и решительные сражения бушевали повсюду. Башни Эпштейна все еще держались, но, судя по цвету, виджиланты подтягивались туда со всех направлений.
Жители проиграли. Все их усилия оказались тщетны.
Натали посмотрела на экран, пытаясь понять, что делать. Патроны у нее кончались, а противник значительно превосходил по численности. Диспозиция поменялась. Теперь Натали находилась снаружи, а убийцы – между нею и ее детьми, и никак нельзя было пробиться в город.
Она представила Ника на своем месте – он бы сказал: «Сражайся, пока тебя не убьют». Вставила в винтовку новый магазин, готовясь встретить огонь.
Натали уже начала вставать, когда карта боя исчезла с экрана. Картинка изменилась не только на ее планшетнике, то же самое произошло и на планшетнике Джолин. Другие планшетники на полу тоже ожили, осветив ярким сиянием потолок. Трехметровый настенный экран на противоположном здании вдруг включился. На всех была одна и та же картинка. Сюрреалистическая, невероятная.
С экранов на Натали смотрело лицо ее бывшего мужа.
Глава 45
Когда эта мысль только пришла Куперу в голову, он представлял себе студию трехмерного телевидения, осветительные приборы, грим и – что еще важнее – профессионала. Может быть, комментатора. Или Джейкоба Эпштейна. Человека, который зарабатывал на жизнь произнесением речей в камеру.
– Время – важнейший фактор, – сказал Эрик по видеосвязи. – И убедительность.
– Вот именно, поэтому нужен человек, который понимает, что делает…
– Они не будут нас слушать.
– С чего вы взяли, что они будут слушать меня?
– Статистически тоже маловероятно. Статистически шансы…
– Хватит, Эрик, – оборвала его Шеннон. – Хватит духоподъемных речей. Связь готова?
– Да. Мы активизировали спящего троянца. Это послание появится почти на всех экранах Америки: по прогнозу – девяносто шесть и четыре десятых процента.
– Господи Иисусе, – выдохнул Купер.
– Дайте нам секунду, – сказала Шеннон, опуская планшетник.
Они все еще находились на аэродроме в ангаре для дронов. Освещение включили, и Купер чувствовал себя словно голый. Натриевое сияние разрывало ночную тьму городской окраины. Несмолкающая ружейная стрельба дон-дон-дон-доносилась сюда издалека, хотя и казалась теперь не такой интенсивной, как прежде. Он с трудом мог представить себе, что это хороший знак. Шеннон сидела на табуретке, вытянув сломанную ногу. Он благодаря своему дару видел ее боль по лоснящейся от пота шее и увеличенным зрачкам.
