С приходом к власти В. Путина общая картина стала меняться в сторону разумного прагматизма. До сознания Кремля стало доходить, что односторонняя ориентация на Израиль не принесла нам никаких дивидендов. Личные враги российских законов, вроде В. Гусинского или Л. Невзлина, нашли надежное убежище от правосудия в Израиле, который не выдает «своих». Намертво спаянный тандем США — Израиль по-прежнему прессовал Россию на всех внешнеполитических фронтах. Нараставшая нестабильность на юге страны из-за активизации исламских экстремистов побудила В. Путина внести коррективы в политику России. Самым значительным шагом в этом направлении была поездка В. Путина в Куала-Лумпур, на съезд государств-членов Исламской Конференции в октябре 2003 года. Россия была даже принята в эту Организацию в качестве наблюдателя. В. Путин сидел в зале, где произносились с трибуны жесткие антисионистские и антиизраильские речи.
Россия мудро поступила, не ввязавшись в иракскую войну на стороне США и их союзников. Мы даже не стали ссориться с марионеточным иракским правительством, созданным в условиях оккупации страны иностранными войсками. Мы простили Ираку долги, оставшиеся в наследство от Саддама Хусейна. Россия продолжила строительство атомной электростанции в Иране (Бушере), несмотря на жесткое противодействие со стороны США. И уж совсем Россия удивила мир, когда в феврале 2006 года выразила готовность принять в Москве делегацию «Хамаз», которая победила на парламентских выборах в Палестине, но встретила категорическое непризнание со стороны Израиля и США, где «Хамаз» фигурирует в списках террористических организаций.
В феврале 2007 г. году Президент РФ впервые в истории совершил официальные визиты в Саудовскую Аравию, Иорданию и Катар, что стало публичным подтверждением радикальных перемен в российской стратегии на Ближнем и Среднем Востоке. Прошло время, когда США старались создать сплошную линию конфронтации между Россией и исламским миром от Афганистана до Балкан, теперь им самим приходится искать выхода из тупиков, в которые они загнали себя в исламском мире.
В далекой Латинской Америке Россия, к сожалению, отсутствует как серьезный политический партнер. Потеря по собственной вине центра радиоэлектронной разведки на Кубе резко снизила уровень отношений между Россией и Кубой, подорвала доверие к нашей стране как надежному партнеру. Прежней теплоты уже не вернуть, хотя в 2006–2007 годах Россия постаралась выправить положение, предоставив Кубе заем в 350 млн долларов на приобретение российских товаров. Мы дали кредит на покупку двух самолетов «ИЛ-96», заключили соглашение о порядке погашения долгов за период после 1991 г.
Новым покупателем нашего военно-технического имущества стала Венесуэла, заключившая контракты на приобретение 100 тыс. автоматов Калашникова, 30 самолетов «Су-27» и т. д. Если нынешнему президенту Уго Чавесу удастся укрепить в национальном сознании венесуэльского народа новый политический курс и создать для этого организованную партийную опору, то Россия может получить шанс для серьезного укрепления своих позиций на этом континенте.
США, считавшие Латинскую Америку своим «задним двором» со времен провозглашения пресловутой доктрины Монро, сейчас с удивлением обнаруживают, что их позиции оказываются под угрозой. Их вооруженные силы завязли в Ираке, Афганистане, финансовые ресурсы напряжены до предела (государственный долг исчисляется 5 триллионами долларов), внутри страны потерян консенсус относительно приоритетов внешней политики. На вчерашний «задний двор» США активно проникают вездесущий Китай, Япония. Если бы наша бизнес-элита была более предприимчивой, то и для России там нашлось бы хорошее место под солнцем, но там надо работать, а «наши» привыкли «пилить» готовые деньги.
Какими бы важными ни были наши отношения со странами дальнего зарубежья, все-таки прежде всего и больнее всего нас касается обстановка в непосредственном окружении России, в странах так называемого ближнего зарубежья, вчерашних республиках СССР, составлявших вместе с Россией единый хозяйственный организм. Деление зарубежных стран на дальнее и ближнее зарубежье является атавистическим остатком нашего мышления 90-х годов прошлого столетия. В новых постсоветских государствах остались жить 25 млн русских людей, оказавшихся внезапно «пониженными в должности»: с положения старших братьев — в национальные меньшинства, в этнических изгоев. С горечью приходится признать, что всякие попытки создать какие-либо объединительные структуры между новыми государствами, возникшими на территории бывшего СССР, оказались полностью провальными. Более 15 лет болталась перед глазами общественности эфемерная идея Содружества независимых государств, собирались саммиты, принимались кучи документов, суетились чиновники, изображавшие активную деятельность, но все было обычным мыльным пузырем, имитацией дружбы и готовности к сотрудничеству.
Главы государств-членов СНГ на глазах общественности своих стран «валяли Ваньку» (была такая деревянная кукла-игрушка, в основание которой был залит свинец, и всякая попытка повалить «Ваньку» оканчивалась неудачей, он неизменно принимал вертикальное положение). Только к 2006–2007 году разговоры о СНГ стали быстро глохнуть, эту «организацию» стали называть «бюро по цивилизованному разводу бывших республик». Это стало признанием горькой реальности. За 17 лет существования СНГ не было создано ни одного наднационального органа, не было принято ни одного документа, обязательного для выполнения всеми участниками, никто в мире и не воспринимал СНГ как субъект международных отношений. Просто никто из участников СНГ не хотел честно и открыто сказать правду о своем отношении к этой «организации» и выйти из нее. СНГ и по сей день существует ни живым ни мертвым, хотя другой дороги у него, кроме как на историческое кладбище, нет.
Следует признать, что как США не справились со своей ролью единственной сверхдержавы в мире, свалившейся на их голову после самораспада СССР и социалистической системы в мире, так и Россия не смогла сыграть роль ведущей региональной силы в том районе, который она справедливо считала зоной своих особых жизненных интересов. Центробежные тенденции оказались куда сильнее центростремительных. Немалая ответственность лежит, разумеется, на России, которая создавала веками великую империю, а теперь внезапно утратила способность к объединению. Ее политические руководители не сумели родить никакой привлекательной идеи. Сама внутриполитическая и социально-экономическая жизнь России, изобиловавшая острыми гражданскими конфликтами (чего стоит только расстрел из танковых орудий Верховного Совета в 1993 г), финансовыми потрясениями вроде дефолта 1998 года и т. д., не содействовала росту авторитета страны на постсоветском пространстве, Автору лично приходилось видеть на улицах Киева в 2004–2005 гг. лозунги типа такого; «Не хотим жить под игом российских олигархов!». Очень быстро осознание новой исторической реальности пришло к Кремлю, который даже ликвидировал созданное вначале Министерство по делам СНГ, и стал выстраивать отношения с ближайшими соседями на двусторонней основе. К моменту прихода к власти В. Путина никакой романтикой в отношениях со странами СНГ уже и не пахло.
На Украину был направлен послом Виктор Черномырдин, политический «тяжеловес» ельцинской поры. Обоснованием для его назначения был как раз практический вопрос — ему поручалось отрегулировать проблемы с украинской задолженностью за российский газ. Дружба дружбой, а табачок врозь. Началась тяжелая многолетняя тяжба, не прекращающаяся до сих пор, в ходе которой Россия потерпела одно из самых горьких поражений. Она просмотрела созревание и свершение на Украине «оранжевой революции» в 2004–2005 гг., которая привела к закреплению и резкому усилению в политике этой страны антироссийских тенденций. Нынешние украинские власти публично заявили о своей стратегической цели — вступлении в Евросоюз и НАТО, с сохранением для России только роли важного партнера.
