И последнее. В минувшее воскресенье выбирали Законодательное собрание Петербурга. В субботу агитация была, понятно, запрещена. Загадка: кто из политических лидеров и руководителей блоков, пробивавшихся в питерский парламент, регулярно появлялся в субботу в информационных блоках центральных программ? Отгадка: только Григорий Явлинский. Упаси бог, он не агитировал, он просто был обворожителен и остроумен. Кстати, Юрий Болдырев не менее умен и остер, но он почему-то не возник на экране в субботу, накануне рывка его блока в законодательный орган. Я очень уважаю партию с дивным фруктовым названием «Яблоко», но партийности как в литературе, так и на ТВ мне почему-то больше не хочется. Так ведь, понимаете, и до Железного Григория рукой подать. Феликс Эдмундович Дзержинский тоже ведь поначалу железным быть не собирался…
Уходя, гасите свет!
Тяжким был уходящий 1998 год. Но именно в этом году случилось, наконец, то, о чем с начала 90-х мечтал каждый нормальный российский гражданин. Закончилась эпоха политического экстремизма, государственной неразберихи и экономической хлестаковщины. Точнее, заканчивается, причем под заполошные крики о наступлении национализма и экстремизма. Впрочем, давно известно, кто громче всех кричит: «Держи вора!» Гайдаровско-чубайсовский экстремизм довел страну до краха. Беззарплатье, голодовки, стремительная убыль населения, деморализованная, полуразоруженная армия, загибающиеся культура и наука… Куда уж дальше! В мировую цивилизацию вошли? Вошли. И получили место возле геополитической «параши»…
Да, в стране рост националистических настроений. Это тревожная, хотя и закономерная реакция «иммунной системы» народа на страшную опасность вырождения и гибели. Но для того-то и существует культура, чтобы переплавлять разрушительный национализм в созидательный патриотизм. Я недавно был на юбилее моего старшего товарища поэта Андрея Дементьева и обратил внимание на любопытную особенность. Если на его предыдущем большом вечере, года два-три назад, самую живую реакцию вызывала любовная и «житейская» лирика, то теперь самые бурные аплодисменты заслуживали патриотические стихи, стихи против разрушения Отечества. А поэт в России, как известно, больше, чем поэт, и реакция на стихи — больше, чем реакция на стихи. Давно известно: лучшее лекарство от дикого национализма — патриотизм. А ведь все эти годы патриотическое чувство, обозванное имперской спесью, сознательно и целенаправленно разрушалось. Петербургские «письменники» договорились уже до того, что пора-де Питеру отделяться от России и становиться вольным городом. Это не первоапрельская шутка. Это результат катастрофического разгосударствливания общественного сознания, ибо только такое сознание может воспринимать, скажем, раздолбаистого Немцова как государственного деятеля, а расстрелявшего парламент Ельцина как гаранта законности. Появление в правительстве разумных, обладающих настоящим государственным опытом людей, и прежде всего Е. Примакова, вызвало понятную реакцию у вчерашних фаворитов. Но воля ваша, все эти попытки объединения «демократов», создание «правого» блока очень напоминают желание хулиганистых подростков отомстить новому строгому завучу, который во время болезни директора пытается навести в школе порядок.
И последнее. После убийства Галины Старовойтовой ее единомышленники, радикал-демократы, призвали население в знак протеста в восемь вечера на несколько минут погасить в квартирах свет. Из моего окна открывается вид на шесть семнадцатиэтажных башен. Так вот, погасло не более десятка окон. О чем это говорит? Об ожесточении людей? Возможно. А если о том, что сожаление о печальной участи Старовойтовой и сочувствие ее радикальным идеям не одно и то же? Гасит свет тот, кто уходит. А мы-то с вами остаемся!
С Новым годом!
1999
Тенденция, однако…
Есть странная закономерность: стоит нашим писателям-либералам обратиться к власти или к общественности с призывом крепить демократию и выше нести знамя гуманизма, как непременно случается какое-нибудь антиконституционное свинство. Самый яркий пример — кровавый расстрел парламента в 93-м. Уж как просили президента силу употребить! Не устоял… Кстати, один из активных просилыциков, писатель А. Приставит, стал потом председателем комиссии при президенте по помилованию (предпомилкомом) и теперь энергично борется против смертной казни. Выходит, политическому противнику никакой пощады, а уголовнику-душегубу — милость и снисхождение! Тенденция, однако…
И вот снова появилось обращение писателей-«демократов» к гражданам России. Смысл этого воззвания в том, что сегодня, оказывается, мы «имеем дело с единым фронтом» коммунофашистов и нацистов. (Тут мой грамотный компьютер подчеркнул красной линией «коммунофашистов». Мол, извини, пользователь, не бывает такого…) «Бывает!» — утверждают в письме все тот же предпомилком А. Приставкин и группа писателей, призывающие нас с тобой, дорогой читатель, «встать стеной» и «не капитулировать перед силами зла». Но что есть зло? Для меня, например, это — жулье, перекачавшее наворованные миллиарды за границу. А для подписантов воззвания зло — это «саботаж коммунистами и их союзниками необходимых России реформ», что привело «к резкому ухудшению жизни народа, к проявлению массового недовольства…». Вот ведь как! Не тот виноват, кто бил, а тот, кто отбивался! Тенденция, однако…
Есть в письме, конечно, и про РНЕ. Я, кстати, категорически против фашизма и экстремизма. Более того, не могу понять, зачем русские националисты, члены вполне пока легального движения, оделись в пресловутую черную форму, а из всего многообразия арийских солярных знаков выбрали именно тот, который смахивает на фашистскую свастику? Колоннами по городу ходить тоже необязательно, особенно если мэр против. Но ведь дело не в РНЕ. «Фашист» у нас в стране — это переходящий политический ярлык, наподобие «врага народа» 30-х годов. Вспомните, «фашистской» у нас была когда-то «Память», ныне вполне одомашненная. — Коммунисты? Они, сердешные, при каждом обострении политического противостояния объявляются красно-коричневыми, а потом, после выборов, снова незаметно превращаются в обычную левую парламентскую партию. Жириновский и тот хаживал в «фашистах» до тех пор, пока не стала внятна его методика продуманной политической взбалмошности. Всякий, кто пытается так или иначе спросить режим: «За что ж вы так нас и нашу Россию обижаете?» — сразу становится фашистом. Уверяю вас, если завтра с требованиями отставки президента и контроля общества над СМИ пройдет колонна Ассоциации цирковых лилипутов — их тоже назовут фашистами. Может быть, «малофашистами». Все тут понятно: расправляться с политическим противником, если он квалифицирован как фашист, можно, не думая о законе, конституции, морали. Шарашь осколочными, как в 93-м, никто не спросит!
А если спросят, предпомилком Приставкин помилует.
Тенденция, однако…
Дурят нашего брата!
Всю минувшую неделю вся просвещенная Россия устами тележурналистов негодовала по поводу принятого Думой закона о Высшем совете по защите нравственности на телевидении. Мол, это — цензура, красный реванш и страшный удар по свободе слова — главному, если не единственному завоеванию ельцинского десятилетия. Мне тоже не нравится этот закон, точнее, его название. Лучше бы назвали «Совет по защите прав граждан России на объективную информацию». В конце, впрочем, можно добавить и про нравственность — не помешает.
