— Прости, мама, но жутко хочется есть! — сообщил он, целуя руку у прослезившейся от столь редкой ласки Маргариты. — Если я когда-нибудь умру, то обязательно от голода: Олеся поставила своей единственной задачей меня уморить. Она почему-то уверена, что если не ест сама, то все могут точно так же. У меня все время сосет в желудке. Полина, дорогая, ты бы не согласилась на время переехать к нам? По моей просьбе Лев тебя ненадолго отпустит! С тобой я хоть немного приду в себя!
Молодые Джангировы дружно засмеялись. Олеся вспыхнула и неловко стукнула каблуком по ноге Карена. Он сделал вид, что ничего не замечает. Все расселись. Ашот пожалел невестку и попробовал сразу сменить тему.
— Карен, ты бы рассказал нам с мамой подробнее о новой работе. Мы ведь почти ничего не знаем.
— Да, — с готовностью присоединилась к нему Маргарита, — теперь мы так редко будем тебя видеть!
По ее щекам снова медленно поползли слезы.
— Мама, не продолжай! — досадливо поморщился сын. — Вот Олеся тоже чуть что — и в рев! Прямо веки чешутся! Но это еще цветочки, к ее слезам я уже привык. У нее теперь новый выверт: она больше не желает меня любить! Акции Карена Джангирова серьезно пошатнулись.
Нахальный самоуверенный мальчишка сегодня перешел все допустимые границы. Это был беспредел. Ашот крякнул.
— Карен… — укоризненно прошептала ошеломленная Маргарита.
Левон и Полина разом опустили глаза. Олеся хотела встать, но теперь уже Карен со всей силой придавил к полу ногой ее туфельку, не давая ни малейшей возможности двинуться.
— Но нет худа без добра, — развивал он свое яркое повествование, нимало не смутившись. — И долг платежом красен! Так говорит народ! А он, как известно, у нас жутко мудрый. Поэтому я вчера нашел себе на ночь девицу. Ух, что это была за девица! Сегодня я собираюсь сделать то же самое. Или завтра. Тебе, папа, придется подбросить мне денег. Нынче, оказывается, чересчур дорогие наслаждения! Я не знаю, как там обстоят дела у вас с мамой, но вообще-то скажи честно: неужели ты никогда не обращался к этим прелестным созданиям?
Шокированная Маргарита уронила на пол нож и в ужасе посмотрела на мужа. Ашот начал понемногу выходить из себя.
— Карен, ты слишком много себе позволяешь!
Что творится сегодня с мальчиком?
— Мы пойдем, — быстро сказал Левон и потащил за руку обескураженную Полину.
— Сядь на место! — рявкнул на него брат так, что Левон тотчас беспомощно опустился на стул. — Вот ты, например, — заговорщицки обратился Карен к Левону, — да, ты! Что бы ты стал делать, если бы увидел, что не нужен Полине? Что она, предположим, кого-то нашла у тебя за спиной?
Левон отчаянно, умоляюще взглянул на отца.
— Карен, — медленно сказал Ашот, — у тебя очень неподходящая тема для разговора!
— Неподходящая? Это чем же она неподходящая? — великолепно изумился Карен и нагло развалился на стуле. — И для кого? Для вас или для меня? Как раз мне она очень подходит. Мне страшно интересно знать, что бы ты, братец, стал делать, поняв, что твоя жена тебе изменяет? Попросту говоря, от безделья пустилась во все тяжкие вместо того, чтобы хоть раз в жизни приготовить приличный обед! Я напрасно не разрешил ей работать! Зато нынче выбор один: девичья фамилия и тапочки по почте! А кстати, почему вы ничего не едите? Так все вкусно! — и Карен с удовольствием положил себе в рот очередной кусок рыбы. Он один успевал и говорить, и есть, наполняя свою тарелку. Остальные не прикоснулись к еде. — Как бы ты поступил, папа, — неужели нельзя с тобой посоветоваться на эту тему? — если бы мама полюбила другого? Что бы ты сделал в подобном случае?
— Не за столом же, Карен, — вмешалась, в испуге глядя на мужа, Маргарита. — Почему именно сейчас?
— Потому что именно сейчас у меня это самый наболевший вопрос! Сейчас, а не потом, — ответил Карен с полным ртом. — Завтра я сам прекрасно его решу с помощью веселых созданий без всяких комплексов. Завтра будет завтра! Могу, в случае чего, всем составить протекцию: у меня уже есть там красотка, ну просто Голливуд, Деми Мур, Ким Бейсингер! Место стоянки — угол Нового Арбата и Садового кольца.
— Хватит! — повысил голос Ашот, по-настоящему закипая. — Замолчишь ты наконец или нет?
Карен и бровью не повел, только его ботинок еще сильнее прижал к полу туфельку Олеси. Похоже, к исходу вечера она останется без ноги.
— Но вы же так хотели меня видеть! — с детской непосредственностью продолжал старший сын. — Почему теперь вы сердитесь?
Казалось, он блаженствовал, наслаждаясь всеобщим замешательством и гневом отца.
— Не паясничай, Карен! — не выдержав, в бешенстве гаркнул Ашот и ударил ладонью по столу. — Ты заигрался!
И Ашот выразительно указал сыну глазами на Олесю. Она сидела не шевелясь, в мертвом оцепенении, обхватив себя за локти, и давно ничего не видела и не слышала, полностью отключившись. Она хотела лишь одного: чтобы ее оставили в покое. Все-все: и отец, и Карен, и дети. Она устала думать о них. Муж мельком глянул на нее и тотчас потерял все свое вдохновение: только безжалостный, страшный человек мог так долго издеваться над ней — сжавшейся, жалкой, потерянной…
"У нее совершенно больные глаза, — опомнившись, с тревогой подумал Карен. — Уж не простудилась ли она ночью в самом деле? И чем передо мной провинились родители и Левон? Полина недавно из клиники… И если она вместе с Олесей опять сляжет…"
Карен перевел молящий, полный раскаяния взгляд на отца. Что мне теперь делать, папа? Выручай, если можешь! Я кругом виноват… Но мне очень плохо сейчас! И Ашот тут же пришел сыну на помощь.
— Левон, поухаживай, в конце концов, за дамами: у Полины и Олеси пустые тарелки. Рыжая, а почему я не вижу Боба? Он ведь еще не спит? Давай его сюда, пусть попрыгает вместе с нами!
Рита расцвела и побежала за мальчиком. Полина осторожно отрезала себе кусочек мяса, Левон с аппетитом принялся за салат. Переглянувшись с мужем и безошибочно прочитав его взгляд, вернувшаяся Маргарита посадила Боба на колени Олеси. И обед пошел дальше в своем обычном мирном русле.
В машине они молчали. Почти у самого дома Карен быстро подтянул Олесю локтем к себе.
— Прости меня, — глухо сказал он. — Меня сегодня здорово занесло, но я дошел до предела… Никогда не думал, что на свете бывает такое страшное, безумное отчаяние, когда ты способен на любые глупости и на самые чудовищные поступки. Даже на преступления. У меня больше нет сил. — Он вел машину одной рукой и смотрел прямо перед собой. — Запомни, пожалуйста, одно: я ни за что, ни при каких обстоятельствах тебя не отпущу! Только в случае своей смерти! Я люблю тебя, Леся…
Она слегка вздрагивала от ночной сырости. Карен закрыл в машине окно.
Левон часто вспоминал детство, словно еще жил в нем, постоянно перебирая в памяти подробности знакомства с Полиной и их последующей крепкой дружбы. Он провел рядом с девочкой несколько лет, и то, что случилось потом, было просто закономерным продолжением детских отношений. Иначе просто не могло быть. Так думал Левон. Что думала по этому поводу Полина, его не интересовало. Он вообще не любил и не умел вдаваться в психологические детали и искать смысл и истину. Зачем обременять себя лишними размышлениями, когда и так все очень хорошо: вот она, Полина, совсем рядом, достаточно только протянуть руку. Левон даже не подозревал, насколько далеко была она от него. Ни в чем не похожий на брата, младший Джангиров предпочитал подчиняться своей юной жене всегда и во всем. Ему нравилось все, что она делала. Наверное, это и называется счастье. Но почему оно оказалось таким недолговечным?
