А краем гигантской феерической горы разнокалиберного мусора, которую представляла собой городская свалка, вдоль ее отрогов и ущелий, по направлению к бытовке, где проводит время неработающая смена бульдозеристов, пробирался внештатный репортер второсортной бульварной газетки. Репортер морщился от липкой помоечной вони и тщательно выбирал место, куда поставить свой некогда щегольский, а теперь изрядно потрепанный замшевый полуботинок.
Лицо журналиста косо сек осенний дождик. Он неприязненно косился вокруг. «Ну что за жизнь! — думал репортер и ему было очень жалко себя. — Мне тридцать три года, тридцать три!.. Другие в этом возрасте сидят в кожаных креслах в покойных кабинетах и пишут прибыльные заказные статьи. А я все таскаюсь и таскаюсь под дождем и снегом… Все, с этого дня в руки карт ни возьму, ни одной пульки! Буду носом рыть всякое дерьмо, но принесу наконец редактору убойный материал!»
Репортер добрел до бытовки и на всякий случай огляделся вокруг. Сделал пару шагов влево, чтобы заглянуть за угол, потом вправо. «Главное, держатся попроще! Простые люди это любят!» — напомнил он сам себе он, после чего поднялся по металлической лесенке и толкнул обитую драным дерматином дверь.
Внутри было натоплено и душно. Гудел огонь в маленькой буржуйке, труба от которой уходила в забитую жестью форточку. На электрической плитке стояла огромная кастрюля, в которой потихоньку булькал густой бульон. Из-под крышки торчал острый край сероватой берцовой кости.
За колченогим столиком сидели два дюжих бульдозериста. На столе стояла тарелка с мясом, бутылка и два стакана.
— Здорово мужики! — свойским голосом начал репортер. — Кто из вас будет Митрофанов?
Бульдозеристы озадаченно уставились в его лицо. «Какие неприятные взгляды…Что это они так смотрят?» — мысленно передернул плечами журналист.
— Вы Митрофанов? — спросил он первого.
— Нет. Я Коробко.
— Значит, вы?
— А я — Шарый!
— А где же Митрофанов?
Рабочие посмотрели друг на друга. Коробко развел руками: кто его знает! Оба уткнулись глазами в тарелку и принялись жевать.
«Да… Таких будет трудно разговорить. Но ничего! Главное, не сбиться с дружеского тона», — напомнил себе репортер.
— Мы с Митрофановым договорились о встрече. Две недели назад. А он на встречу не пришел и вообще исчез! В конторе о нем ничего не знают… И дома он уж две недели не показывался…
— А-а…
Журналист подождал немного, но продолжения не дождался.
— Не знаете, где он может быть?
— Не-а, — сказал Коробко. — Может, у бабы какой завис…
— А может в вытрезвитель загремел… — добавил Шарый.
— В вытрезвитель? На две недели? — в сомнении переспросил репортер.
Шарый пожал плечами. А может и не в вытрезвитель. Он за Митрофанова не в ответе.
«Странные какие-то, — сообразил репортер. — Вроде как тормознутые… Обкуренные, что ли?»
Он опять подождал некоторое время, не заговорят ли хозяева, но опять был вынужден начать сам:
— Митрофанов хотел передать мне какую-то важную информацию…
— Да? — равнодушно спросил Коробко.
— По поводу птиц…
— Каких птиц?
— Ворон…
— Каких еще ворон?
— Ну, ваших ворон! Тех, что живут на свалке!
«Может, им денег предложить? Митрофанов намекал что-то на деньги…»
— Вы не знаете, что он имел в виду?
— А что тут иметь в виду! Вороны у нас в последнее время большими стали, — заметил Шарый.
— Как это большими?
Репортер незаметно включил портативный диктофон, спрятанный в кармане.
— Большими! — Шарый как можно шире раскинул руки в стороны, оценил глазом получившееся расстояние и кивнул: никак не меньше!
— Да вы что! — оживился журналист. — Это что же, у вас поросята по небу летают?
Бульдозеристы скромно потупились. Поросята не поросята, но…
— А может быть, это не вороны? — спросил дотошный репортер.
— Как не вороны? Вороны! Просто раньше они нормальные были, а потом подросли…
— Так-так! Можно? — журналист достал репортерский блокнот и присел к столу между бульдозеристами. — Вы сами их видели?
— Кого?
— Гигантских ворон.
— Конечно! А что тут видеть? Когда дождя нет, они по свалке запросто гуляют, — обиженно сказал Коробко.
А Шарый добавил:
— Второго дня мы выставили кастрюлю со студнем на лесенку, чтоб остудилась — так они тут как тут!
— Что, съели?
— Нет. Унесли!
— Как унесли?
— А так! Подлетели две суки, хвать с двух сторон за ручки — и привет!
Журналист посмотрел на одного, потом на другого — не врут ли. Похоже, не врали. «Отличный материал! — подумал репортер. — Просто великолепный!»
— А что это у вас, мужики, варится? — журналист покосился на булькающую кастрюлю, втянул носом жирный воздух и поморщился. — Суп?
— Ага. Студень!
— И запах какой-то странный.
— Почему странный? — обиделся Шарый. — Нормальный запах!
— Баранина, что ли?
— Ага! Баранина! — дружно согласились бульдозеристы.
Репортер невнимательно кивнул, склонился к блокноту и продолжил что-то торопливо писать.
— А когда, по вашему мнению, это началось?
— Что?
— Ну, появились эти гигантские вороны?
— А кто его знает… Весной… Или осенью… — проговорил Коробко.
— Нет, они летом появились, — наморщив лоб, припомнил Шарый. — После того, как военные приезжали и травили газом расплодившихся крыс… На следующий день вороны со свалки, вроде как, пропали. А потом снова появились, но уже подросшие…
Журналист незаметно потрогал лежащий в кармане диктофон, пытаясь проверить, не остановился ли он, не дай Бог.
— Значит, после военных! Отлично! Это уже политикой попахивает!
Бульдозеристы не возражали. Политикой так политикой. Им все равно.
Журналист вдруг заволновался:
— А к вам, случайно, до меня никто не приходил?
— Кто приходил?
— Ну, из газеты какой-нибудь? Или с телевидения?
— Нет! Никто! — дружным хором отозвались бульдозеристы. Репортер пристально посмотрел в их исключительно честные глаза и не нашел там ничего подозрительного.
«О чем они все время думают? И смотрят как-то странно…»
