Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
* * *
Исида спала, ощущая огромную пустоту комнаты. Ей приснилось, что она выскочила из своей постели и, кутаясь от ночного холода в шерстяную кофту, вошла в дом Ореста. Она тихонько открыла дверь своим ключом, прокралась по ступеням в комнату на второй этаж и быстро нырнула под футон. В постели было холодно, её руки нащупывали, нащупывали пустоту, пока не натолкнулись на деревянную стену. Ореста не было. «Наверное, он спустился в туалет пописать», — успокоила себя Исида и притворилась спящей, в страхе ожидая, когда он придёт и обнаружит, что в постели кто‑то — «Ах, его Маттян…»
На этой мысли Марико уснула крепким сном, и ей снилось, что кто‑то стягивает с неё одеяло. Она открыла глаза. Это была пушистая рыжая собачка китайской породы пекинес. Как обрадовалась она этому видению! «Он пришёл, он вернулся!» Собака весело залаяла, залилась звонким — презвонким щенячьим лаем.
Спустя время она поняла, что это звонит телефон. Исида не спешила поднять трубку. Звонили из полицейского участка. Ей сообщили, что обнаружился велосипед с телефоном, написанным на раме, что его отобрали у одного бездомного, видимо, укравшего этот велосипед.
Вскоре пришёл господин Макибасира. Исида передала содержание разговора, он ответил, что её велосипед стоит в вестибюле.
— Значит, это увели велосипед Ореста, — заключила Исида.
Она пошла в магазин за продуктами, обеспокоенная ночным происшествием.
* * *
«Во — первых, взять с него клятву, во — вторых, в понедельник сходить в миграционную службу — продлить визу еще на месяц, в — третьих, съездить в субботу в Атами, показать крокодилов, в — четвёртых…» На этом пункте Исида столкнулась с Орестом, волокущим за собой тележку бездомного старика, который что‑то трогательно прижимал к груди и нежно поглаживал. Подойдя ближе, Исида разглядела красный значок. Старик приговаривал какие‑то слова:
— Кимирсэн, кимчинъир, чондукван, чучхэ!
От старика несло перегаром и безумием. Его лицо было похоже на вспаханное поле, обработанное бороной. Никто не понимал его бормотаний. Немало опустившихся людей, ссылаясь на конституционное право на неприкосновенность частной жизни, бродят по центральным улицам мегаполиса и утаивают свои истории от сочинителей. По словам старика, он — бывший агент северокорейской контрразведки. Правда это или нет, никто не знает. Однажды он предложил Оресту ядерные секреты Северной Кореи и великую тайну идеи чучхэ. Орест сначала опешил, потом стал торговаться. Старик вербовал, просил быть идейным агентом:
— Мы, шпионы Трудовой партии Кореи, будто грязные скатыши на ладонях японцев; мы, вдохновлённые великими идеями, призываем тебя в наши ряды, иначе будет хуже… — говорил он, словно угрожал.
Орест ничего не понял из его бормотаний.
— Это мой сосед, он всегда разговаривает со мной, — сказал он вместо приветствия и изобразил на лице улыбку, которая всегда смягчала сердце Исиды, когда она бывала на него рассержена, а это случалось в последнее время все чаще и чаще.
Сейчас она была строга. Гнев и страсть, как известно, нельзя отложить на «потом».
— Где твой велосипед? — спросила она.
— Я не знаю, был, но куда‑то подевался… — растерянно ответил Орест.
— А, ясно, полицейские звонили, сказали, что нашли его, где‑то в районе станции Уэно… Я звонила тебе и вчера, и сегодня. Где ты был?.. — она строго посмотрела на Ореста.
— Я слышал, но не мог подойти. Я выходил в автомат купить пепси — колы, но поблизости ничего не было, кроме кока — колы; а в другой раз принимал душ, я слышал, что кто‑то звонил… — соврал он.
— Ну, хорошо! Сегодня вечером будет квартальный праздник выноса птицы Феникс из храма, все местные жители будут в национальных нарядах, я тоже тебе приготовила. Ты должен примерить. — Это был четвёртый пункт её «бизнес — плана». — И ещё. Я хочу тебя познакомить с одним старичком. Он богатый, держит прачечную, ухаживает за мной, но я не люблю его. Ты погуляешь с ним сегодня, развлечёшь его, пусть он даст тебе денег, попроси на расходы, пусть расщедрится. (Пятый пункт). Он прижимистый, а мне такие не по нраву, честно признаться. С этим нищим, прошу тебя, больше не водись! — сказала Исида, искоса зыркнув в сторону уползающей тележки.
«Пронесло!»
Одного разоблачения Орест избежал. Вскоре он подвергся другому разоблачению: ему пришлось переодеваться в присутствии госпожи. И переодевание, и клятва совершались почти синхронно. Каждый предмет одежды соответствовал одному параграфу клятвы. Это выглядело таким образом. В прихожей — ботинки:
— Не знакомиться с уличными красавицами.
Они поднялись наверх. Брюки:
— Если задерживаешься, то немедленно сообщать по телефону.
Свитер:
— Не тратить деньги на пустяки.
Рубашка:
— Не портить продукты, доедать всё до последнего зернышка.
Майка:
— Всегда говорить правду.
Орест остался в трусах и носках. Он вздрогнул, по телу пробежали мурашки. Громко чихнул. И ещё раз.
Исида краем глаза смотрела из‑под листика, её руки невольно опустились, и лист бумаги спланировал на пол. Орест наклонился, чтобы поднять его. Мышцы на спине и ногах напряглись. Тёмный сосок окружали мелкие пупырышки. Они прилепились к соскам, словно тля на клейкие листья. Исида почуяла запах подмышек. Она взяла со стула традиционную японскую одежду, состоящую из набедренной повязки фундоси, синей в белых узорах накидки с поясом, повязки на голову и матерчатых сапожек, больше похожих на двупалую перчатку.
Она велела ему повернуться спиной, помогла продеть руки в рукава, оглядела с ног до головы, повязала пояс. «Ах, какой красавец! Настоящий японец. Он — мой. Я люблю его как сына, люблю больше, чем сына, люблю!..» Эти слова были в её мыслях, в её глазах, в её устах. Сердце её расправило плавники, ринулось в половодье чувств. Накидка, которая едва прикрывала ягодицы, соответствовала следующему параграфу:
— Беречь здоровье, так же как и вещи.
Затем настала очередь надевать фундоси.
Исида велела скинуть трусики. Орест сделал это покорно, без смущения. Он спустил их с пояса, а далее они сами упали под ноги. Орест переступил через них, поддел большим пальцем ноги с аккуратно остриженным ногтем, отбросил на постель, в изголовье. Это небрежное движение Исида проследила взглядом, затем прочитала следующий параграф клятвы:
— Потому что я вкладываю в заботу о тебе всё свое сердце, прошу никогда не огорчать меня.
Настал момент повязывать фундоси. Орест напомнил, что в повести Ихара Сайкаку одна женщина из любви к мужчине хранила пропитанную его запахом набедренную повязку. Исида заливисто рассмеялась. Этим она, во — первых, хотела скрыть смущение, а, во — вторых, придала церемонии облачения весёлую непринуждённость. Руки её скользили вдоль бёдер Ореста, когда она расправляла фундоси. Повязка пару раз спадала. Фаллос не желал соблюдать правила приличия.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
