Дверь в избе не запирали, но девица, торопя свидание, не стала тратить время на блуждания по тёмному дому и полезла прямиком в окно спальни, чудом не опрокинув стоявший на подоконнике сухоцвет в стакане. Судя по аскетичной обстановке, жил здесь не принц и даже не романтик, хотя и эльфийской наружности. Ночная гостья замерла у кровати, любуясь прекрасноликим златовласым юношей девятнадцати лет от роду, разметавшимся на подушках. Поборов соблазн пощекотать высунутую из-под одеяла пятку, легонько коснулась груди парня, скользнула по рельефному животу. Вышеупомянутый блондин чему-то заулыбался во сне.
Девица склонилась над спящим, нежно провела по его щеке кончиком языка и томно, с придыханием, спросила:
— У тебя рыба есть?
— А?
— Рыба, говорю, есть?
* * *
— Чего? — Арвиэль подскочил как ужаленный, чуть не стукнув гостью лбом в подбородок. Рефлексы сработали моментально, и секундой позже Симеон оказался на полу, а девица — под парнем. Впрочем, в пожелтевших волчьих глазах ни намёка на жажду утехи плотской не было, только удивление и раздражение стражника, пару часов назад вернувшегося с суточного дежурства.
— Ничего себе! — девица по-своему истолковала пикантную ситуацию.
— Ты что тут делаешь?!
— Стою рыбу клянчу, — гостья скрестила руки на голой груди. — Точнее, уже лежу, но рыбу всё равно клянчу.
— Лапушшка-кумушшка-раскрасавица пришшла! — протерев глаза лапами, умилённо взвыл домовой.
Арвиэль сел, почёсывая встрёпанную макушку и отчаянно зевая.
— Ты что, так и пришла?
— Нет, морёные коряжки, на хвосте прискакала! Ты мне не рад, месяц мой ясный?
— Рад-рад, — поспешно заверил Арвиэль, стараясь смотреть выше русалочьей шеи, но взгляд самостоятельно соскальзывал вниз. — Но, понимаешь ли, Мириада, у нас в таком виде не принято по улицам расхаживать.
— А-а, не мечи икру! — беззаботно отмахнулась русалка, нежась на скомканных простынях. — Меня не видели. Ты б оделся, карасик мой зеленоглазенький, а то у тебя такие соблазнительные… рёбра.
Арвиэль поспешно набросил рубашку и с тяжким вздохом протянул гостье запасную: только-только постирался-отгладился, теперь же придётся заново выполаскивать всё, к чему прикасалась Мириада, и несколько дней выветривать из избы речной дух.
— Ну так что, есть рыба? — не торопясь одеваться, русалка прижала рубашку к груди и жадно внюхалась в воротник. Увы, пахло мылом, а не мужчиной.
— Нету у меня рыбы, Симка всё сожрал. Сало будешь?
— Буду, — подумав, кивнула Мириада. — А ты пока за рыбой сходи.
Делать нечего, пришлось идти, не то девица и впрямь принялась бы щекотаться, а уж в этом русалки — непревзойдённые мастера. И безо всяких утех доведут до состояния пластом в лёжку.
В столь позднее время купить что-то без проблем можно было только у Мирона и Эртана. Тороватый мельник, казалось, даже спал с безменом, готовый торговать по первому свисту с кем угодно, чем угодно и когда угодно. Но Арвиэль пошёл к приятелю, рассудив, что лучше получить по шее от Ксаны, чем за глаза пересудов — от Мирона.
— Ах-ха! — привычно поздоровался сторожевой пёс Кусай, ткнул носом в сапог припозднившегося гостя и опять свернулся калачиком: лени в свадебном подарке для Ксанки было вровень с нехилым весом.
— Эрта-ан, открывай, дело есть! — Арвиэль постучался в окошко супружеской спальни, радуясь, что оно занавешено: обычно орки стеснительностью не страдают.
В доме что-то прочувственно громыхнуло, аватар на всякий случай отступил…
— Вот я сейчас с тобой кочергой поделюсь!!!
— Шушеля мать! — отшатнувшись, Арвиэль чудом сохранил равновесие.
Физиономия, выглянувшая из «теремка», походила на Ксанину размерами, а на Эртанову цветом, вдобавок кожа казалась склизкой, а со лба опадала струпьями, как у покойника последней стадии разложения. При таком хозяине и сторожевой пёс не нужен.
— Ксана, это что за гадость?
— Сам ты гадость! — обиделась дриада. — Это тина для красоты!
— Для красоты? — аватар пригляделся внимательнее в надежде постичь непостижимое, но так и не проникся. — Эртана позови, а?
— Я здесь, — высунулся и орк. Судя по сияющей роже, он-то оценил красоту супруги.
— Эртан, продай мне рыбы, пожалуйста. Срочно!
— Сейчас?! — изумилась Ксана.
— Симка, — лаконично пояснил Арвиэль.
— Мы ж два дня назад по ведрру наловили, — удивился и Эртан.
— Симка.
— А-а… Карраси жарреные есть, а окуни ещё не прросолились.
— Давай карасей!
Пожав плечами, орк пошёл за рыбой, а Ксана, меж тем, подозрительно зашмыгала зелёным носом:
— А чего это от тебя смердит, будто ты сам с окунями солился?
— У Симки добычу отнимал. Но не отнял…
…На обратном пути за Виллем увязалась кошка птичницы Рениты, а к дому он уже подходил в окружении разношёрстной орущей компании.
То, что происходило в избе, заслуживало более яркого описания, но аватар смог выдавить только два слова, далёких от красноречия:
— Шушеля… мать…
Посреди комнаты на полу была здоровенная лужа. В луже стояла бочка с дождевой водой, где плескалась русалка. Мокрая кожа засияла, ноги покрылись чешуёй и обратились хвостом, коим Мириада весело размахивала, кропля брызгами стены, мебель и застрявшего на пороге хозяина. Домовой раскачивался (и накачивался), сидя на спинке кресла.
В избе страшно пили.
И пели не лучше.
— Я — твоя стерлядь, ты — мой пескарик! — приложившись к бутылке дешёвенького вина, азартно зачинала Мириада.
— Ты — моя мушшка, я — твой комарик! — подскакивал Симка, дирижируя стаканом.
— Станешь крючком, я буду леской!
— Мы навсегда с тобой вместе!
— Кхе-кхе… — Арвиэль прикрыл дверь, отгородив кошек и посторонние уши.
— О-о, рыбка приплыла! — обрадовалась русалка. Сало, судя по горочке корок на столе, подъели начисто, а шмат просолился немаленький.
Арвиэль отдал кулёк.
— Так ты просто в гости зашла или случилось что?
— С дедом поругалась, тьфу! — Мириада сплюнула прямо на пол головой карасика, зажаренного в муке до хрустящей корочки. — Говорит, что я его гребень спёрла! А мне он на кой ляд нужен?!
— Ну, не знаю, — развёл руками парень.
— Он тоже не знает, а всё равно на меня волну гонит! Бушует, дескать, совсем я от плавников отбилась! Грозит замуж за силль-адарского тритона на перевоспитание отдать, а мне ещё сотни лет нету, да и вообще тамошние тритоны страшные как горбуша и тупые как лосось на нересте! В общем, я пока у тебя поживу. Ты ведь не против?
