С уважением
А. А. Моул.
Понедельник, 19 мая
Решил снова написать Трикси Мидоуз, которая отвечает в городском совете за разбор конфликтов между жильцами.
Городской совет Лестера
Новая аллея
Лестер
Апартаменты 4
Старый аккумуляторный завод
Крысиная верфь
Гранд-Юнион-канал
Лестер
19 мая 2003 г.
Уважаемая Трикси Мидоуз,
Нет никакого мистера Лебедя. К лебедю, о котором идет речь, титул «мистер» неприменим. Это бессловесная тварь, а не разумный человек С ним нельзя поговорить и его нельзя вразумить, потому что он на самом деле дикое животное.
Он опасен и абсолютно невменяем. Этот лебедь постоянно испражняется на дорожке у канала, автостоянке и, изредка, у входа на старый аккумуляторный завод, где я живу. Он отравляет жизнь мне и моим соседям. Если власти не предпримут срочных мер по исправлению этой печальной ситуации, то, боюсь, не избежать актов насилия.
С уважением
А. А Моул.
Вторник, 20 мая
Ранним утром в мою дверь забарабанил полицейский Аарон Вискидрю, вырвав меня из крепкого сна. Беседуя с ним, я находился в крайне невыгодном положении, поскольку мне дико хотелось в туалет. Я все время косился на мой стеклоблочный санузел и в результате не смог собраться с мыслями.
Полисмен Вискидрю сделал мне официальное предупреждение и уведомил, что служба уголовного преследования прислала расшифровку моего разговора с оператором службы 999, которая утверждает, что 3 февраля 2003 г я оскорбительно высказывался и попусту отнимал время у полиции.
Я попытался было рассказать про почтовую сумку, но Вискидрю нетерпеливо оборвал меня:
– Кроме того, поступила жалоба, что вы швыряете бытовой мусор в канал.
Я категорически отверг это обвинение. Тогда он достал из кармана маленький пластиковый пакетик. В пакетике лежало несколько клочков бумаги, и я узнал свое письмо, которое когда-то разорвал и выбросил с балкона. Прогресс в судебной науке, анализ ДНК и всякие нанотехнологии заставили меня признаться в правонарушении, но главная причина моей откровенности заключалась в том, что на обрывках бумаги стояло мое имя. Привалившись к разделочному столу на кухне, полисмен прочел небольшую лекцию на тему охраны окружающей среды, завершив словами: «Один из этих прекрасных лебедей мог поперхнуться и умереть».
Значит, естественного союзника в лице полицейского Вискидрю мне не видать как своих ушей.
Среда, 21 мая
Письмо от Гленна.
Дорогой папа.
Прости, что биспокою тебя но у меня небольшая проблема и надеюсь, ты мне поможешь. Нет ли в твоем магазине книги которая учит людей как перестать бояться. Я боюсь каждый раз когда еду патрулировать Басру. Иногда боюсь так сильно что я начинаю дрожать. Кажется пока никто не заметил так что неприятностей у меня пока нет. Просто я очень волнуюсь, что если неприятности начнутся я подведу остальных ребят.
Папа мне хочется убижать и где-нибудь спрятаться когда толпы людей начинают бросаться камнями и бутылками с гарючкой.
Если есть такая книга она могла бы научить меня как не бояться что мне отстрелят яйца, как это случилось на прошлой неделе с одним янки.
Кроме того папа когда мы дежурим на блокпостах люди не понимают, что мы им кричим, а мы не понимаем, что они кричат нам. Поэтому все орут друг на друга. В общем если есть такая книга, пришли мне ее.
Люблю тебя сильно сильно.
Твой сын Гленн
P. S. Не говори маме что я боюсь. Скажи ей что я здесь веселюсь и загораю.
Четверг, 22 мая
Показал письмо Гленна мистеру Карлтон-Хейесу и признался, что меня крайне тревожит его неспособность общаться с жителями Ирака.
– У Гленна сложности с общением даже на английском, а незнание арабского вообще может стоить ему жизни, – с горечью произнес я.
Присутствовавший при этом Бернард Хопкинс сказал:
– Да не бойся ты, красавчик, эти полотенцеголовые прекрасно понимают язык автомата.
Мистер Карлтон-Хейес поспешил сослать его в подсобку – регистрировать ящик книг в мягкой обложке серии «Пингвин классик», которые мы купили на аукционе. А мне он сказал, что во время Второй мировой войны ему давали карточки с немецкими фразами на одной стороне и английскими – на другой.
Вспомнив, что мистер Карлтон-Хейес обучался на египтолога и говорит по-арабски, я попросил сделать такие карточки для Гленна.
Мы засели за работу и, поразмыслив, составили краткий разговорник:
1. Пожалуйста, выйдите из машины.
2. Пожалуйста, поднимите руки вверх.
3. Пожалуйста, откройте багажник.
4. Пожалуйста, не бросайте камни.
5. Пожалуйста, не делайте мне больно. Мне всего восемнадцать лет.
6. Я освободитель, а не захватчик.
7. Спасибо за сотрудничество.
Немалые разногласия вызвала фраза № 6, но в конце концов мы пришли к общему мнению: каждый остается при своем.
Пятница, 23 мая
Дорогой Гленн,
Прилагаю к письму книгу «Как унять страх». Мне она помогла, когда у меня начала развиваться фобия к магистрали М6.
Когда выходишь из казармы, старайся глубоко дышать: преобладание духа над плотью всегда помогает.
Старайся думать о счастливых мгновениях жизни. Помнишь то воскресенье на Рампарт-Террас, когда тебе было тринадцать лет и ты обыграл меня в «Монополию»? Мы втроем с Уильямом жарили на углях хлеб, насадив его на вилки для тостов, оставшиеся нам в наследство от моей бабушки. А потом хлебали томатный суп из особых кружек в форме помидорин, которые купили в магазине «Все за фунт». Ты в тот день впервые надел настоящие кроссовки фирмы «Рибок» и сказал: «Папа, я счастлив».
К письму я также прилагаю несколько карточек с арабскими фразами, которые мы с моим боссом мистером Карлтон-Хейесом составили для тебя.
Мистер Карлтон-Хейес послал тебе антологию поэзии, написанную одним солдатом во время Первой мировой войны. В книгу он вложил записку.
Я постоянно думаю о тебе, сынок Не сомневайся, ты борешься в Ираке за правое дело.
Очень люблю тебя
папа.
Мой дорогой Гленн,
Надеюсь, ты не против, что я тебе пишу, но твой отец показал мне твое письмо. Во время Второй мировой войны я служил в пехоте. На фронте я почти всегда пребывал в состоянии ужаса. Поэтому твои чувства совершенно нормальны. Надеюсь, поэзия Зигфрида Сассуна[68]тебя в этом убедит. Там есть жесткие стихи, но это правдивый отчет о войне, ты это сразу поймешь, когда начнешь читать.
