Книга Глубокая зона - Джеймс Д. Тейбор

– Давай! – скомандовал Бернард Адельгейд.

Стюард нажал кнопку, подпружиненная верхняя крышка распахнулась. Из клетки вырвался воротничковый рябчик, взвился в небо над кормой яхты черным штрихом на фоне белых туч. Адельгейд вел двустволку «перде» справа налево, уверенно, как художник, наносящий мазки на холст. Ружье громыхнуло, и полет рябчика прервался в красном месиве из перьев и крови. Адельгейд переломил ружье, вынул гильзу из дымящейся казенной части ствола, перезарядил.

– Ваша очередь, – бросил он Натану Рейтору.

Рейтор не питал любви ни к яхтам, ни к океану, хотя морской болезнью не страдал и всегда имел на удивление крепкий желудок. Просто ему было невмоготу находиться во власти неконтролируемой силы. Но он также знал: ничто на свете не обеспечит такой безопасности связи, как судно и морские просторы. Если, конечно, кто-нибудь не успел поставить вашу лодку на прослушку. Впрочем, на яхту, принявшую на борт Бернарда Адельгейда, установить «жучки» не удастся никому.

Из всех мест на земле одним из последних Рейтор выбрал бы место рядом с Адельгейдом, держащим в руке заряженный ствол. Однако если этот человек зовет – ты идешь, а если велит стрелять – стреляешь. Разумеется, Рейтор стрелял раньше, но лишь по тарелочкам, и собственно этого он и ожидал сегодня, в солнечный вечер в Атлантике в двадцати милях от мыса Мэй, штат Нью-Джерси. Но Адельгейд сказал:

– В неживых предметах интереса мало, согласны? Эти рябчики – чудо, одни из самых трудных целей для стрельбы влет.

Рейтор несколько раз ходил на охоту и знал, что в полях рябчики имеют преимущество, которым не могут воспользоваться здесь, в море. Охотясь без собак в штате Мэн, он подошел к птице на десять футов и даже не видел ее, настолько идеально она сливалась с окружением. Затем он сделал еще один шаг и спугнул рябчика: птица сорвалась из укрытия и взмыла на двадцать футов, так громко хлопая крыльями, что он вздрогнул и едва не пальнул. Птица бросилась в темноту дальнего леса, а у него не хватило времени даже поднять ружье, не говоря уже о достойном выстреле.

Здесь все было иначе, однако Адельгейду он ничего не сказал. И все же Рейтора мучил один вопрос.

– Что станет с теми, в кого мы не попадем?

– Будут лететь, пока хватит сил, потом упадут в океан. Их съедят рыбы. – Адельгейд пожал плечами. – Это лучше, чем засорять море токсичной керамикой, правда? – добавил он, имея в виду глиняные мишени.

Теперь Рейтор держал в руках двустволку «перде», точно такую же, как у Адельгейда, который заявил, что ни один из стрелков не должен иметь преимущества. Ружейное ложе было изготовлено из древесины грецкого ореха. Золотые боковые пластины служили фоном для сцен рыцарской охоты, вырезанных из сплошного серебра. Рейтор не был большим знатоком ружей, однако знал цену атрибутам богатства. Адельгейд – или кто там владел этой яхтой, ведь она необязательно принадлежит Адельгейду, – заплатил за эту пару триста тысяч, а может, и больше.

Рейтор прижал к плечу приклад, согнул колени, напряг ступни. Поставил палец на передний спусковой крючок и крикнул:

– Пошел!

Крышка клацнула, и клетка с дичью открылась; вспорхнул очередной рябчик, набирая высоту справа налево. Рейтор знал: от него ждут попадания. Не целься, просто направь ружье, веди его так, будто подметаешь небо. Он попытался сымитировать безупречную технику Адельгейда, произведшего выстрел с молниеносной быстротой.

Рейтор потянул латунный спусковой крючок, приклад ударил в плечо. Целый и невредимый рябчик продолжал полет. Рейтор нащупал задний спуск, пальнул из нижнего ствола, снова промахнулся. Такая стрельба трудна и на твердой земле. Попасть в подвижную цель с ходящей ходуном палубы яхты просто немыслимо. И все же Адельгейд сделал дюжину выстрелов, и каждый раз поражал птицу из верхнего ствола. Рейтору удалось подбить только одну – для него и это было удачей.

– Вот тебе на, – произнес Адельгейд скорее гневно, чем сочувственно – видимо, неумелые попытки Рейтора его сильно раздражали. – Пожалуй, пока достаточно. Перейдем в носовую часть.

Мгновенно материализовался стюард, забрал ружья. Тут же рядом возник второй с фужерами, наполненными шампанским «Дом Периньон». Рейтор проследовал за Адельгейдом во внутреннее помещение на палубе бака с обтянутыми белой кожей банкетками и столами красного дерева. Судно совершило медленный разворот и теперь величественным ходом шло к берегу. Вернутся они затемно, однако Рейтора это более чем устраивало.

В теплых свитерах и куртках они стояли на носу и молча пили ледяное шампанское. Затем Адельгейд сказал:

– Во мне пробуждается оптимизм относительно нашего предприятия. Осторожный, но оптимизм.

Это удивило Рейтора. Насколько он знал Адельгейда, тот почти неизменно находился в мрачном расположении духа.

– Боюсь, нам еще далеко до финишной черты.

Адельгейд едва заметно усмехнулся, покачал головой.

– До финишной черты! Вечно вы, американцы, со своей легкой атлетикой… Видите ли, мне известно кое-что, чего не знаете вы.

– И что же это?

– Не так давно я разговаривал с Греем. Он убежден, что наша команда в Мексике добилась успеха.

– Правда?

– Пока у меня нет полной информации. Очевидно, передача данных на большие расстояния в данный момент небезопасна. Но есть условный сигнал, который передается единым пакетом. И люди Грея этот сигнал получили.

– Ну, не знаю, – пробурчал Рейтор. – Я не успокоюсь, пока это вещество из пещеры не окажется у нас в руках.

– Люди Грея не допускают ошибок, – заметил Адельгейд, и в его голосе Рейтор вновь уловил нотку раздражения.

– Конечно. И все же…

Адельгейд пригвоздил его взглядом:

– Две проблемы решены, значит, поводов для беспокойства меньше, не так ли?

Рейтор сомневался, но слишком часто возражать Адельгейду было неразумно.

– Думаю, вы правы, – ответил он. – Порой я бываю слишком пессимистичен.

Он поднес к губам бокал и допил шампанское. В мгновение ока рядом возник официант с полным фужером. Рейтор повернулся вполоборота, чтобы принять очередную порцию напитка, и удивленно воскликнул:

– Как они здесь очутились?

– По волшебству, – ответил Адельгейд.

На банкетке сидели две самые прекрасные женщины из всех, что он когда-либо видел. Должно быть, пришли, пока они с Адельгейдом беседовали, глядя на море. Обе выглядели лет на двадцать пять. У одной шикарные рыжие волосы длиной до плеч, вторая – блондинка с короткой стрижкой. Красота одной ничуть не уступала красоте другой.

– Действительно, по волшебству, – согласился Рейтор.

На обеих женщинах были шелковые блузки – бледно-голубая и ярко-зеленая – и белые льняные шорты. Рейтор отметил превосходный загар, покрывавший безупречные босые ноги до самых кончиков пальцев, изумился, как идеально сидят на них блузки – не слишком свободно, но и не чересчур призывно обтягивают груди. Рейтор считал себя ценителем женщин, и от их вида его сердце учащенно забилось.