Послышалось шипение, и все ощутили едкий запах горячей мочи, когда Изреель принялся орудовать банником в стволе.
Чтобы перезарядить пушку, потребовалось десять минут. Затем по просьбе Дана Изреель сдвинул волокушу на несколько дюймов влево. Наконец Дан во второй раз вручил пальник принцу.
— Будем надеяться, ваше высочество, что этим выстрелом мы с ними покончим.
Мальчик вытянул руку — Гектор заметил, что она слегка дрожит, — и снова поднес пальник к запальному отверстию. И снова медная пушка подпрыгнула, с грохотом выплюнув ядро в сторону Хаара.
На этот раз от левой половины городских ворот ничего не осталось. Она просто повалилась внутрь, а правая створка свободно болталась на петлях.
— Отличный выстрел! — похвалил Гектор, и мальчик ответил ему торжествующей улыбкой.
В лагере неприятеля было тихо.
— Ну, и что дальше? — спросил Изреель. — Это был наш последний выстрел, хоть они об этом и не знают.
Довольно долго ничего не происходило. Потом из разбитых ворот появилось пять человек. Они были без оружия, и один нес красно-синий флаг. Группа направлялась прямо к тому месту, где стояла пушка.
— Наверно, заметили облачко дыма, — сказал Жак.
— Вон тот человек в черном — первый министр раджи. В прошлом мне не раз доводилось вести с ним переговоры. Больше теперь не будет чваниться — теперь я диктую условия!
Глава 19
— Поздравляю! Слышал, что вы вынудили Сугалу решить все спорные вопросы с султаном, — сказал Мусаллам Искандар.
Малаккский торговец стоял в первом ряду шумной толпы, собравшейся на илистом берегу ручья возле причала, — Пехко встречал героев после победоносного похода. В нескольких ярдах в стороне торжествующие горожане перетаскивали с плота на берег медную пушку. Две маленькие лантаки уже унесли.
— Вы что-нибудь слышали об иностранке, которая живет во дворце? — нетерпеливо спросил Гектор.
Он и не ожидал увидеть Марию среди встречающих, но все же неустанно искал ее взглядом.
Торговец внимательно посмотрел на Гектора:
— Вы имеете в виду ту женщину, о которой говорили в прошлый раз? Да, ходят слухи, что во дворце султана живет какая-то чужеземка, но подробностей я не знаю. На базаре главным образом болтают о празднестве, которое старик обещал своему сыну. Оно должно состояться завтра. — Искандар добавил, уже сочувственнее: — Я получил разрешение отплыть домой после церемонии. Для вас и ваших друзей найдется место у меня на корабле, если во дворце согласятся вас отпустить.
— Я покину Пехко только вместе с той женщиной, — ответил Гектор.
Малаккский шкипер пожал плечами:
— Вообще-то я не привык к женщинам на борту моего судна. Но если султан скажет, что она может путешествовать с вами, тогда, разумеется, я исполню желание его величества.
За время обратного плавания радость победы над Сугалой померкла в душе Гектора. Она сменилась осознанием, что перед ними вновь встают те же трудности, от которых они уплыли.
— Даже если Марии позволят уехать, — добавил Гектор, — я не знаю, где взять денег, чтобы заплатить вам за то, что вы нас возьмете на борт.
Мусаллам замахал руками:
— Мне не нужна плата. Я слыхал, что Сугала согласилась, чтобы перья Божественных птиц продавались только через Пехко. Так что впредь мне достаточно будет приплыть в этот порт и забрать товар. Я у вас в долгу.
Толпа понемногу расходилась. Пушку втащили на берег и теперь обвязывали веревками. Ее явно собирались доставить к самому Кедатун Султан. Мансур поспешил во дворец сразу же, как только военное каноэ пристало к берегу. Гектор даже не успел поговорить с ним о Марии. Обратно визирь не вернулся. Гектору начало казаться, что теперь, когда он и его товарищи сделали свое дело, они больше никому не нужны.
Мусаллам Искандар, явно желая подбодрить его, сказал:
— Почему бы вам с друзьями не навестить меня сегодня на корабле? А завтра вместе отправимся на празднество во дворец, и, возможно, вам удастся что-нибудь узнать о своей женщине.
* * *
Гектор провел бессонную ночь на борту торгового судна, и едва забрезжил серенький рассвет хмурого дня, который как нельзя лучше соответствовал его настроению, он уже был на палубе, готовый сойти на берег.
— Дождь — это знак того, что сюда скоро придет муссон, — заметил Мусаллам, вытирая мокрое, изрытое оспинами лицо. Торговец облачился в чистые белые одежды, а на голову надел черно-белый тюрбан, и вид у него был очень праздничный. — Муссон принесет с собой ветер, который понадобится нам, если поплывем к Проливам.
Лодка-долбленка была уже спущена на воду. Как только появились Жак, Изреель и Дан, все переправились на берег и вместе двинулись по знакомой тропе наверх, ко дворцу. Народ Пехко торопился на праздник. Все сегодня надели лучшие одежды — хрустящие саронги, выстиранные рубахи, голубые или красные тюрбаны. Гектор и его товарищи в своих вылинявших рубахах и обтрепанных бриджах, которые носили не снимая последние года полтора, по сравнению с нарядными горожанами выглядели оборванцами.
К тому времени как они поднялись на холм, дождь прекратился и небо прояснилось. Гектор заметил, что обе лантаки уже вернулись на свое привычное место перед дворцом. Между ними стояла медная пятифутовая пушка, и ствол ее украшала гирлянда из оранжевых цветов.
Подданные султана почтительно вставали в очередь, и река гостей плавно текла во дворец. Двери были открыты. Судя по взволнованным горожанам, прежде немногие удостаивались чести получить приглашение в султанский дворец.
У входа Гектора и его спутников остановил привратник, щеголявший в великолепном шлеме, украшенном пластинами из панциря черепахи. Малаккского купца он пропустил, а Гектора и его друзей, смерив презрительным взглядом, отправил к боковому входу. Они оказались в тесной передней, где слуги на языке жестов объяснили им, что во дворец их не пустят, пока они не сменят свою грязную одежду на что-нибудь более приличное. Им предложили свободные шаровары из тонкого белого хлопка, рубахи с длинными рукавами из той же материи и пояса из фиолетового шелка.
— Не удивительно, что нас не пустили. Моя одежда пропахла прогорклым жиром и кухней. — Жак, морща нос, снял грязную рубашку и переоделся в чистое. — Ну, как я теперь выгляжу? — Он покрутился на месте. — Прямо хоть на оперную сцену…
— Ну да, в роли шута, — проворчал Изреель, пытаясь застегнуть пуговицы на свежей рубашке, которая явно была ему маловата.
Чувствуя себя весьма неловко в новой одежде, они вошли в парадный зал дворца. Гектор не поверил своим глазам. Мрачное, темное помещение совершенно преобразилось. На бамбуковые шесты, закрепленные между стропил, были натянуты полотнища желтого, бледно-голубого и розового муслина. Окна распахнули, чтобы было больше света и воздуха. На полу лежали новые циновки. Деревянные колонны, поддерживающие потолок, были убраны ярко-зелеными пальмовыми листьями. Везде стояли кадильницы с розовыми лепестками, от сладкого благоухания кружилась голова. Дюжина музыкантов в желтых и серых одеждах услаждали слух гостей игрой на флейтах и бубнах.
