– Освободи этот мешочек, захвати инструмент и пошли вперед.
Заложника начала бить судорожная, заметная даже в сгущающихся сумерках дрожь.
– Я…
– Да не трясись ты, сапог, отпущу тебя. Аккумулятор снимай.
Через пять минут Андрей отнес к обочине сумку с аккумулятором, автомагнитолой, выдернутым из обшивки двери динамиком и оглянулся на застывшего возле мертвой машины солдата.
– Руки опусти. – Он поставил сумку на землю и кивнул на открытую водительскую дверь. – Садись.
Заложник опустил руки и неожиданно бухнулся на подкосившиеся колени:
– Не убивай, брат!
Андрей поморщился и досадливо сплюнул:
– Тьфу на тебя! Сказал же – отпущу. Садись в машину и снимай с ручника, быстро!
Водила суетливо подхватился и, всхлипывая, прыгнул в машину, вцепился в «баранку» и вжался в кресло. Андрей захлопнул дверь, обошел капот и, дав команду на замедление, построил позади автомобиля портал.
– Катись…
Он слегка толкнул ногой бампер, и машина медленно скрылась в вихре. Нащупав во внутреннем кармане кителя футляр аудиокассеты, Андрей усмехнулся, подхватил сумку и шагнул с обочины бетонки в лес.
Вне времени. Вне пространства, map #?
Ирина молча, без эмоций разглядывала раскинувшееся далеко внизу дерево миров. Чего ждет от нее пациент? Вопросов? Восторженного визга? Благодарного броска на грудь?
А с какой, собственно, стати?
Ну да – поменялись ролями. Теперь он руководит всем этим «экспериментом». А она – так, непонятно кто. Пришла сбоку посидеть… Так на это – давно наплевать. Устала. Если самцу необходимо чувствовать себя центром вселенной – да ради бога!
Слава бросил короткий взгляд на нахмуренные брови и, словно прочитав Ирины мысли, усмехнулся:
– Не дуйся, пойдем сейчас… – Он отвернулся. – Разберусь только с этими…
Вячеслав не спеша подошел к одной из двух матовых, маскирующихся под окружающую серую мглу тарелок и положил на покатый бок аппарата ладони.
Спустя минуту тарелка рухнула сквозь прозрачную поверхность и, уменьшившись до размеров точки, потерялась среди ветвей «дерева».
– Просто, как мечта о всеобщем равенстве… – Слава проводил тарелку глазами. – Пускай исправляет, что успели натворить…
Он подошел ко второму аппарату, повторил фокус с ладонями, и в борту невнятной конструкции открылся овальный люк. Кротков приглашающе махнул рукой:
– Пошли. Выберемся отсюда с комфортом.
Ирина вытянула слегка затекшую ногу, сверкнув оголившимся бедром, и перехватила поудобнее заснувшего младенца. Продолжая смотреть вниз, проговорила ровным голосом:
– Сережка описался… – Она подняла глаза на подошедшего Вячеслава. – У тебя сухих пеленок нет?
Слава присел на корточки и внимательно присмотрелся. Ирино лицо было все так же спокойно и бесстрастно, ни одна его черточка не изменила своей формы, и только большие карие глаза неожиданно подернулись странной невесомой пленкой. Вячеслав, несколько растерявшись, тупо наблюдал за набухающей в уголке глаза сверкающей каплей. Ничего не понимая и не зная, куда деть ставшие вдруг неудобными руки, Слава провел пальцами по пепельному завитку волос на виске Ирины и, совсем почувствовав себя не в своей тарелке, опустил глаза.
– Ну… сейчас выйдем, и пеленки не понадобятся…
Ира резко встала, смахнула готовую уже упасть слезу и решительно шагнула к дискообразному аппарату.
– Дурачок.
Совсем обескураженный Кротков подхватился и бросился за скрывшейся в темном проеме люка Ириной.
– Технарь я, Ирина Владимировна. Вы б со мной попроще, что ли…
21.40. Пятница, 14 мая 2010 г., г. Санкт-Петербург, Большой пр-т, П. С., map #1837
Массивный кухонный нож замер над пучком укропа. Катерина потрясла головой и оглядела кухню бывшего своего семейного гнездышка.
– Во как!
Она отложила нож в сторону, посмотрела на часы и сняла клетчатый передник. Подошла к отрывному календарю, провела пальцами по надписи «четырнадцатое мая» и повторила:
– Во как…
Катя осторожно выглянула в прихожую.
– Дорого-ой! – Она потерла пальцем лоб. – Ага, дежурим, значит…
Девушка прошла в комнату и целеустремленно направилась к включенному компьютеру. Села за стол и быстро оценила обстановку.
– Ясненько…
Ее пальцы резво забегали по клавиатуре. Запустив несколько извлеченных из тайных архивов программ, Катерина надела на голову виртуальный шлем и улыбнулась:
– Это игра, а я – самый крутой игрок на всем белом свете.
Через несколько минут девушка стояла в прихожей перед зеркалом и с удовольствием следила за тем, как ее отражение перекатывает из одной ладони в другую плюющийся голубыми искрами светящийся шар. Поднеся руку к лицу, она дунула на файербол, и тот рассыпался прозрачными водяными каплями.
– Я ужас, летящий на крыльях ночи… – пробормотала Катерина и показала своему отражению язык.
Отражение, выдержав паузу, повторило гримасу дважды.
– Кривляка.
Катя окинула взглядом висящий на стенке телефон, и тот неожиданно проснулся, разорвав тишину квартиры бесконечным гудком. Девушка подняла бровь, и сигнал прервался треском набираемого номера.
– Але?
– Мама?
– Да, Катенька, здравствуй! Что-нибудь случилось?
– Нет-нет, мамуль, все в порядке. Мне никто не звонил? Не заходил?
– Ммм… Да нет вроде… Разве что мальчик соседский, Сережка. Может, помнишь? Представляешь, почему-то искал тебя здесь… Ты про него спрашиваешь?
– Нет-нет, мамуль, что ты? Подружка с работы могла позвонить…
Поболтав еще немного, Катерина дунула на аппарат, и телефон замолчал. Улыбнувшись, Катя резко развернулась и вышла из квартиры сквозь закрытую дверь.
23.03. Понедельник, 9 мая 1988 г., окрестности Борисполя, map #1851
Разведчик подал сигнал опасности секунд десять назад, мигнув маленьким фонариком-указкой. Отряд бесшумно залег между деревьев и четко, со знанием дела занял оборону.
Дед напряженно всматривался в темноту. Еще сорок секунд, и надо будет посылать второго разведчика. Он подал назад сигнал своим фонариком, подзывая Васька. Оборачиваясь, Дед начал про себя обратный отсчет и слегка вздрогнул, обнаружив торчащую из кустов физиономию Миколки.
– Что? – отрывисто спросил он одними губами.
– Докладаю, значица… – Разведчик поудобнее устроился в недрах куста. – Чоловик. У форми. Стовбычить посередыни галявыны, як вартовый, не шолохнется.
