Я поднял вверх обе руки.
— Хорошо, хорошо, больше ничего не скажу. Давай останемся друзьями. Так мне нравится куда больше.
— Мне тоже.
Она повернулась и склонилась над ящиком со спиртным, достав оттуда бутылку самого дорогого красного вина — сокровище из винного подвала леди Памбридж, которое мы привезли с собой, чтобы отпраздновать удачную охоту.
Элиши подняла бутылку и посмотрела на этикетку.
— Хм, «Шато Марго» 1986 года. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— В первый раз слышу, — смело соврал я, с трепетом наблюдая за тем, как она откупорила бутылку и пригубила вина.
Элиши сделала большой глоток и с наслаждением причмокнула.
— Неплохо, — сказала она, вытирая рот рукавом и передавая мне бутылку. — «Шато Марго»… Думаю, нужно запомнить это название.
— Точно, — заметил я, после чего сделал глоток, наслаждаясь отменным вкусом вина.
Потом я откинулся назад и передал бутылку Эгомо. В этот момент мир показался мне ровнее и совершеннее.
Глава 36
Четверг, 18 февраля
На следующее утро нам предстояло грустное прощание. Эгомо собирался покинуть нас. За ночь он отдохнул и хотел как можно раньше отправиться домой. Все мои попытки объяснить ему при помощи карты, что путь по реке Ликуала будет намного короче, к тому же, он окажет нам неоценимую услугу, если проводит нас, разбивались о его решительное покачивание головой. Он даже не намеревался сесть в нашу лодку. Пигмей уже решился на сухопутное путешествие, а придет ли он домой днем раньше или позже, не играло для него абсолютно никакой роли. Его мысли витали уже вокруг Калемы, которой он хотел сделать предложение сразу же по возвращении. Мы разрешили ему поискать в наших запасах подходящий свадебный подарок. Учитывая, что мы оставляли в лагере все, кроме необходимой пищи, выбор оказался огромным. После долгих колебаний он все-таки решился на яркую футболку Элиши, маленький деревянный свисток Сикспенса и тяжелый нож буи,[9]принадлежавший Малони. Хотя Эгомо знал, что Малони был бессовестным человеком, он уважал его, как отважного охотника. Я же подарил пигмею свой старый компас, доставшийся мне по наследству от отца, и объяснил, что стрелка всегда будет указывать туда, где мой дом. Эгомо серьезно кивнул головой и, порывшись в своих сумках, выудил оттуда кусок корня, на котором он что-то нацарапал. Спустя несколько минут я увидел на потемневшем дереве изображение двух слившихся воедино фигурок.
Он вложил мне этот корешок в руку и показал, что мне следует класть его под подушку, если я захочу вновь увидеть его. Он улыбнулся. Я улыбнулся в ответ, но мне хотелось плакать.
А потом настал момент расставания. Даже в глазах Элиши блестели слезы.
— Что ж, думаю, время пришло, — смущенно пробормотал я.
Я обнял Эгомо. Элиши сделала то же самое и поцеловала его на прощание в щеку.
— Будь здоров, Эгомо. И спасибо за все, — сказала она.
Потом Элиши взяла меня за руку, мы вместе направились к надувной лодке. Мы взяли с собой только самое необходимое, что могло пригодиться нам по пути в Браззавиль. По приблизительным подсчетам путь должен был занять несколько дней. В первую очередь мы забрали продукты и горючее, а также личные вещи. Еще фотокамеру Малони, дневник Эмили и записи сержанта Матубо.
Эгомо стоял на берегу и смотрел нам вслед, пока мы садились в лодку. Я сел около мотора, проверил уровень бензина и завел его. Кашлянув, и выпустив облачко сизого дыма, мотор завелся.
— Береги себя, друг, — крикнул я и поднял руку, медленно удаляясь от берега, — расскажи о нас своей семье!
Пигмей стоял на берегу и махал нам рукой в ответ. При этом он уменьшался на глазах.
— Утешает только одно, — сказала Элиши. — Как только мы исчезнем из его ноля зрения — перестанем существовать для него. Тогда мы сделаемся лишь частью мира мифов и легенд.
Мы отошли от берега приблизительно на пятьдесят метров, когда Элиши начала дергать меня за рукав.
— Посмотри, — воскликнула она, — что случилось с Эгомо? Думаю, он хочет еще что-то сказать нам.
Я посмотрел на берег и увидел: что-то действительно очень возбудило пигмея. Он как сумасшедший махал нам руками, все время показывая влево. Элиши взяла бинокль и начала осматривать побережье. Внезапно она издала дикий вскрик.
— Ты только посмотри, Дэвид, — сбиваясь, кричала она, доставая из сумки фотоаппарат, — ты посмотри на это! Там, внизу, прямо под банановым кустом.
Я приложил бинокль к лицу и настроил резкость. И вдруг я тоже заметил его. В воде стоял слон. Но это была скорее пародия на настоящего слона, потому что его рост не превышал роста взрослой свиньи. И при этом он не выглядел, как детеныш обычного слона.
— Loxodon pumilio, — с облегчением крикнула Элиши и несколько раз сфотографировала его, — это же и есть карликовый слон. Зверь, в существование которого никто не верил, за исключением меня и Эгомо. И я сейчас не могу в это поверить. Мы все же увидели его! Спасибо, Эгомо, спасибо!
Элиши взвизгнула от радости и, как сумасшедшая, замахала руками.
Пигмей поднял руку и в последний раз помахал нам. Потом он повернулся и исчез в вечнозеленой листве тропического леса.
Глава 37
Среда, 3 марта
Калифорнийское побережье
Волны Тихого океана размеренно разбивались о прибрежные скалы. В воздухе повсюду были мелкие брызги. Ветер приносил с собой крик чаек и аромат фукуса — бурых водорослей. Сара держала меня за руку, пока мы гуляли по побережью и смотрели на белые гребни волн, туда, где небо растворялось в воде. Я побывал в самом сердце тьмы и невредимым вернулся назад. Мне пришлось пролететь полмира, чтобы найти самого себя. Здесь, на берегу самого большого океана, я оказался у цели. Я почувствовал, почему всегда так завидовал Саре, ее глубокой уверенности в том, что все происходящее — к лучшему. Наконец-то я больше ничего не боялся.
Сара искоса посмотрела на меня, словно поняла, о чем я думаю. Ветер играл ее волосами, а на лице у девушки сияла умиротворенная улыбка, когда она подставила его солнцу.
Я позвонил ей пять дней назад, сразу по возвращению в Браззавиль. Она сразу же все бросила, только ради того, чтобы сопровождать нас с Элиши в Калифорнию. Как только мы упали в объятия друг друга в лондонском аэропорту Гатвик, она тут же дала мне понять, что никогда больше не отпустит меня одного. И как я мог противоречить этой великолепной женщине?
Когда я сжал ее руку, то почувствовал, что счастлив впервые за очень долгое время.
