– Бриджит, Бретт, Альма, Альберт, – пробормотала Кэтлин, – и малыш?
– Бэйард, но мы все зовем его просто Бэй-Бэй. Обычно он такой очаровашка, но у него уже несколько недель режутся зубки.
– Как вы добрались до Америки?
– О, это целая история, правда, Лайм?
Шонесси кивнул.
– Расскажи, им будет интересно.
– Когда мы полюбили друг друга после смерти моего мужа и его жены, мы хотели найти деньги, чтобы приехать сюда, поскольку только в Америке мы могли пожениться. Но денег не было. Брат первой жены Лайма, Джон, работает поверенным, так он подсказал нам обратиться к лорду Карлстону, на которого папа проработал более тридцати лет.
– И он дал деньги? – удивилась Кэтлин.
– Только часть. Но на проезд нам хватило, и хватило на самое необходимое здесь. Пара волов, фургон, кое-какой скарб. Но ты уж извини, сестренка, твою долю я потратила.
– Да ладно, чего уж там. Но позволь я представлю тебя своей семье. У нас тут немного тесновато, но в Индепенденсе так людно, что даже комнату не снять...
– С мистером Макенной я знакома, – прервала ее Морин. – А он, как я понимаю, уже познакомился с Лаймом.
Кэтлин почувствовала легкое раздражение. Морин всегда считала Шейна человеком низшего сословия, и, судя по ее тону, она не переменила своего отношения.
– А это Дерри, – сказала Кэтлин как-то неловко. – Правда она подросла?
Шейн крепко держал ребенка. Кэтлин пыталась контролировать свои эмоции.
– Это наш сын, Джастис. Это его бабушка, Мэри.
– Дерри! – Морин протянула руки к ребенку, но Дерри прижалась к Шейну, точно вьюнок к скале. – Поцелуй мамочку.
– Нет! – закричала девочка и показала Морин язык. – Я тебя не люблю.
– Да уж, чудесный ребенок, – пробормотал Лайм. Альма прошептала что-то Бриджит. Бретт поморщился.
Морин потупила взор и сказала негромко:
– Кэтлин... Я хотела тебя кое о чем попросить... Видишь ли... у нас с Лаймом так много детей, что мы не уверены, что справимся...
– Ты хочешь, чтобы я оставила ее у себя? – Кэтлин не могла поверить своему счастью.
– Мы хотим построить ферму, – ответил Лайм. – А еще один ребенок, да тем более девочка...
– Кроме того, – добавила Морин, – прошел целый год, а за год дети так меняются...
– Ну вот и чудесно, – прервал ее Шейн. – Значит, все разрешилось само собой.
– Что ж, раз так, то мы, пожалуй, пойдем, наш караван отправляется через пару часов.
– Да, еще одно, – спохватилась Морин. – Тут папина Библия. По праву она должна остаться у меня, но у нас в багаже совсем нет места. Здесь письма от мистера Макенны. Папа прятал их от тебя. Он не хотел, чтобы ты уехала в Америку...
– Так ты мне писал? – Кэтлин посмотрела на Шейна.
– А деньги, которые я посылал Кэтлин?
– Боюсь, папа все потратил, – сказала Морин. – Времена были сложные...
– Ладно, теперь это не важно, – сказал Шейн.
– Ваш адрес мы теперь знаем, – стал прощаться Лайм.
– Счастливого пути, – пожелала им Кэтлин. Шонесси ушли, забрав с собой всех детей и суету вместе с ними.
– А теперь что? – спросил Джастис.
– А теперь мы поедем домой, в Килронан, – ответила ему Кэтлин.
Эпилог
Лето 1855 года
Семь лет спустя, солнечным полднем в пятницу, Кэтлин вышла на крыльцо дома в Килронане встретить Шейна, Джастиса и шестилетнего Рори, вернувшихся из Джефферсон-Сити. Их не было неделю, и Кэтлин с Дерри не терпелось рассказать им последние новости.
Шейн привстал в стременах и помахал им рукой:
– Привет, Кейти.
– Привет, мам! – крикнул Рори. – А папа купил мне щенка!
– Где он? Покажи. – Дерри забыла свою манерность одиннадцатилетней девочки и побежала к братьям и отцу, приподняв руками юбки, чтобы не мешали.
– Мы его не взяли пока. Он еще слишком маленький, чтобы отрывать его от мамы. Мистер Стил привезет его на следующей неделе.
Дерри запрыгала вокруг них, засыпая вопросами:
– А какого он цвета? А вы имя ему придумали? Пап, а ты мне что-нибудь привез?
Шейн спрыгнул с лошади и поднял дочь на руки.
– А ты себя хорошо вела?
– Папочка, ну ты же знаешь, я всегда себя хорошо веду. Что здесь произошло! Ты ни за что не отгадаешь! Рейчел родила сразу двоих. Мальчика и девочку.
Кэтлин спустилась с крыльца, утопающего в розах, и встретила Шейна на полпути.
– Здравствуй, муж. – Она привстала на цыпочки и поцеловала его.
– У тебя все хорошо? – спросил Шейн, нежно обнимая ее. – Как ребенок?
– У нас все хорошо. Малыш брыкается, как жеребенок.
У Кэтлин был выкидыш, когда Рори было четыре, и она долго не могла забеременеть. Лишь прошлой весной у них все получилось. Сейчас, на пятом месяце, когда самое опасное время осталось позади, она все же не стала рисковать и не поехала с семьей в Джефферсон-Сити.
Шейн улыбнулся и поцеловал жену в лоб.
– Ужасно по тебе скучал.
– И мы по тебе скучали, все трое. – Она посмотрела на него подозрительно. – Ты не забыл мой сундук?
– Какой сундук? – удивленно спросил Шейн. – Что-то я не...
– Он в фургоне, ма, – сказал Джастис, подойдя к ним и поприветствовав мать легким поцелуем в шеку. – Это последний из тех, что ты привезла из Ирландии.
– Восемь лет понадобилось, чтобы привезти их все сюда. Ужас! Я уже и не помню, что в этом.
– Значит, ма, не больно и нужны тебе эти шмотки.
– Ладно, иди помоги отцу с разгрузкой.
В свои восемнадцать Джастис был совсем мужчиной. Он, конечно, никогда не станет ни таким высоким, ни таким крупным, как Шейн, но он был изящным и грациозным. В его движениях проскальзывало что-то кошачье. Джастис был жилистым, как Гейбриел. И таким красивым, как Кэтлин и ожидала. Таким сыном грех было не гордиться. Теперь никто не узнал бы в нем того нескладного хмурого мальчика, каким он был, когда она впервые встретила его на пристани в Миссури.
Шейн завершил поставки по контракту с американской военной кавалерией, и в Джефферсон-Сити они ездили в основном за деньгами, и в остаток которых правительство обещало выплатить Шейну.
– А ужин готов? – Рори протиснулся между ними.
– А маму целовать уже не надо? – полушутливо спросила Кэтлин.
– Фу, мам, я уже взрослый для поцелуев.
– А есть и вправду хочется, – сказал Шейн. – Мы только позавтракали на ходу с утра, а потом так и ехали домой без остановок.
