Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Жлобские маневры Эдуарда Львовича меня немного расстроили, но вскоре новые впечатления заслонили мелкие шалости нищего пенсионера. На выезде из города нас остановил дорожный инспектор. Страж движения, инспектор ГИБДД в звании младшего лейтенанта милиции, четко назвал свою должность, а вот фамилию, как-то скомкал. Был он, молод и, что называется, кровь с молоком, краснощек и коренаст. Единственно, что его портило — это глаза, ставшие из-за общей упитанности совсем маленькими. От этого казалось, что смотрит он на мир как-то излишне подозрительно. Инспектор небрежно осмотрел пустой салон «Москвича», царапнул взглядом нас с Дашей и простуженным голосом потребовал у водителя документы на транспортное средство.
Эдуард Львович засуетился, вышел из машины и протянул ему требуемые бумаги. Инспектор углубился в изучение техпаспорта. Читал он его очень долго, и почему-то при этом очень тяжело вздыхал. Что он рассчитывал узнать из этого короткого документа, неизвестно, но, видимо, нужной информации не получил и опять тяжело вздохнул.
— Откройте капот, — приказал он.
Старик безропотно выполнил приказ. Теперь инспектор принялся сверять номер кузова с записью в техпаспорте, Делал он это, не торопясь, видимо, наслаждаясь собственной значимостью.
— У вас есть зеркальце проверить номер двигателя? — окончив сверку, спросил он водителя.
— Нет, — виновато ответил Эдуард Львович.
Инспектор оторопело посмотрел на него, как бы удивляясь такому вопиющему нарушению правил дорожного движения. Но сразу санкций применять не стал, а только осуждающе покачал головой.
— Предъявите аптечку, огнетушитель, знак аварийной остановки.
Старик предъявил. Внимательно осмотрев огнетушитель, инспектор зачем-то отложил его в сторону.
— У вас неправильно отрегулирован двигатель, — после долгого раздумья изрек он, — завышено содержание ЦэО и ЦэАш в выхлопных газах. Без регулировки карбюратора и проверки номера двигателя автомобиля вы не имеете права его эксплуатировать.
Мне, как специалисту по дорожным грабителям, такой подход к правилам дорожного движения не понравился.
Я вышел из машины, обошел ее и встал за спиной инспектора, дыша ему в затылок. Такой маневр младшему лейтенанту не понравился, и он немного отступил в сторону.
— Гражданин вернитесь в салон, — небрежно, через плечо, приказал он.
— Я не расслышал вашу фамилию, инспектор, — сказал я жестким, начальственным голосом.
Инспектор оглянулся, осмотрел меня и слегка попятился. Выглядел я в отчищенном и отглаженном Зинаидой Ивановной платье весьма презентабельно: широкополая мягкая шляпа, плащ с пелериной и наглая, официальная морда.
— Инспектор ГИБДД, Г-в-а-в-ов.
— Вы, что не знаете свою фамилию? — спросил я, холодно глядя в его поросячьи, со светлым пухом ресниц, глазки.
— Инспектор Г-в-а-в-ов, — повторил он.
— Предъявите ваш жетон и служебное удостоверение, — холодно потребовал я.
Этого инспектор делать не желал и попытался меня переиграть:
— Мы пассажирам не предъявляем, гражданин, я вам уже сказал, вернитесь в салон…
— Эдуард Львович, потребуйте у инспектора предъявить его служебное удостоверение, — сухо сказал я.
— Да я его знаю, — неожиданно объявил старик. — Это мой бывший ученик Витя Годовасов.
— Если вы мне представляете инспектора, то представьте ему и меня, — начал импровизировать я
Эдуард Львович удивился и растерянно кашлянул. Как меня представлять, и вообще, кто я такой, он не имел ни малейшего представления.
— Скажите инспектору, — продолжил я с административной жестью в голосе, — что я заведующий отдела Главного управления Внутренних дел полковник Федорчук. И обещаю за нарушение приказа министра Внутренних дел 1765/2 и должностной инструкции начальника ГИБДД 116 дробь 11 инспектор Годовасов будет привлечен к уголовной ответственности и через месяц продолжит службу в исправительном учреждении Нижнего Тагила.
Говоря это, я глядел на младшего лейтенанта, примерно так же, как когда-то в моем присутствии смотрел на своих посетителей московский военный губернатор граф Иван Петрович Салтыков: с вельможным презрением и бюрократической безжалостностью.
Для мелкого провинциального вымогателя столичный полковник был начальником слишком крупного калибра. Даже его заплывшие жиром мозги среагировали на сигнал опасности. Младший лейтенант испугался. Его лицо болезненно сморщилось, в глазках заледенел ужас. Мне показалось, что он сейчас бухнется мне в ноги и заголосит: «Барин, прости, не за себя прошу, за деток малых!». Не дожидаясь такого развития событий, я вернулся в машину. Между тем учитель с бывшим учеником поменялись ролями. Переговоры были молниеносно закончены, и Эдуард Львович вернулся на водительское место. Выглядел он смущенным.
— Алексей Григорьевич, Годовасов просил вам передать вот это, — старик сунул мне денежный комок. — Что ему сказать?
— Скажите, что этого мало, — высокомерно сказал я, все еще не выходя из образа российского чиновника.
Бывший учитель безропотно вылез из машины и начал совещаться с инспектором.
— Он говорит, что у него больше нет денег, — сообщил мне спустя несколько минут, парламентер.
— Передайте ему, что это его трудности, — жестко сказал я. — И верните ему его мелочь. Он что, этим собирался от меня откупиться?!
Я передал старику денежный комок, в котором были преимущественно десятки.
— Скажите инспектору, что я не нищий и на паперти милостыню не собираю! — высокомерно заявил я, все еще не выходя из образа.
Эдуард Львович заспешил к стоящему в стороне ученику, а я гордо откинулся на сидение.
— Ты что, действительно полковник? — спросила меня Даша.
— Нет, но мечтаю им быть!
Как я и предвидел, деньги у инспектора нашлись, причем довольно много.
Теперь справедливость хотя бы отчасти восторжествовала, и порок был слегка наказан. Старик вернулся в машину, передал мне взятку и, опасливо на меня поглядывая, включил двигатель.
— Вы забыли забрать огнетушитель, — напомнил я, когда мы уже тронулись
— Не беда, на обратном пути захвачу. А вы, правда, полковник?
— Нет, и не полковник, и не Федорчук Это была шутка.
Старик потрясенно глянул на меня и вильнул на ровной дороге.
— Так как же?..
— Это вам от Годоватова добровольное пожертвование на краеведческую работу, — сказал я, кладя деньги в бардачок. — Так как я не могу исправить нравы, то предпочитаю хотя бы от них не очень страдать
Идея антикоррупции, подкрепленная материально, так вдохновила историка, что ни о чем другом всю дорогу он больше не говорил. Я односложно участвовал в неинтересном разговоре. Меня волновали другие проблемы. Мне предстоял нелегкий разговор с Марфой Оковной, чье поручение я так бездарно провалил.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
