Всех исчезнувших объединял уровень благосостояния и размеры кошелька.
А что касается Фофановой… То Туровский не учел ее удивительной способности выпутываться. Особой гибкости, которой природа изредка наделяет цирковых артисток, выступающих с номерами “женщина-каучук”, а также магов-иллюзионистов, продолжающих дело Гудини, и участников телепередачи “А вам слабо?”.
Связанная и теряющая кровь Фофанова тем не менее сумела освободиться от пут. Выскользнула из “Огонька”… У нее хватило сил сесть за руль своей еще стоящей поблизости машины. Нина даже сумела добраться по лесной дороге до трассы и почти доехать до города Рукомойска.
Недаром в колонии ей сделали наколку в форме звезды. У зеков это означает несдающаяся, непокорная, бунтарка…
Там, на трассе, силы Фофанову покинули. Возможно, она, будучи еще живой, прождала на дороге помощи еще какое-то время — из-за того, что водители редких проезжавших мимо машин шарахались с испугу и торопились прочь, не желая навлекать на себя неприятности.
Пока наконец не появилась Светлова, строившая планы отдохнуть недельку на южном побережье…
Сейчас Светлова вдруг отчетливо вспомнила свой сон — “на новом месте”, в мотеле “Ночка”, — кошмар, который привиделся ей после памятного разговора с Фофановым, когда он доходчиво объяснил Анне, в каком она оказалась капкане.
Ей приснилась тогда девушка, превращающаяся в старуху. Прекрасная Нина — и одряхлевшая злобная ведьма.
Сон оказался в руку…
Это было вроде как указание на Туровских.
Туровский с помощью мистического обряда хотел передать молодость Нины своей стареющей жене, чтобы остановить ее старость.
Еще один из способов, рецептов омоложения, которых на протяжении веков человечество перепробовало с избытком. Может, больше, чем со всеми остальными бедами, даже больше, чем с болезнями, голодом и холодом, люди боролись именно со старостью, пытаясь остановить то, что остановить невозможно.
На сей раз это был мистический кровавый ритуальный способ…
Способ Туровского.
Возможно, появись Светлова чуть раньше — Нину еще можно было спасти.
А Туровский…
Туровский уже не мог остановиться.
Он принялся поджидать и заманивать новую жертву.
Ею и оказалась последняя в этом печальном списке владелица “Фольксвагена-Гольф” Свиридова.
Леонид Алексеевич на сей раз лишь несколько усовершенствовал свои действия — вместо веревки, которой он связывал прежде тех, кто попадал к нему в ловушку, учитывая неудачу с Фофановой, он стал “применять” для опутывания своих жертв эластичную сетку для окороков и ветчины. Благо мини-заводик по переработке субпродуктов в его распоряжении имелся. А это “получше” фундамента или подвала, которыми пользовался для того, чтобы скрыть трупы убитых, знаменитый английский преступник, и значительно надежнее ямки в саду маньяка Скворцова.
Безотходное производство.
К счастью, Богул и Светлова положили этому списку предел.
Эпилог
— Богул, а вы что же — не знали, что Туровский.., э-э-э.., путешествовал так долго?
— Светлова, а вы случайно не думаете, что человек, заложивший камень в основание этого города в одна тысяча пятьсот двадцать втором году, — это я и есть? Вы что думаете, я тут летопись веду со дня основания? Нашла старца Нестора Когда ваш Туровский “э-э-э.., путешествовал” — я, между прочим, еще под стол пешком ходил! Они тут, ваши Туровские, Кудиновы; Осичи, — целую жизнь прожили, а я, можно сказать, жизнь только начинаю… Откуда я мог все знать про их жизнь?
— Неужели только начинаете? А вид у вас, по правде сказать, какой-то.., нафталиновый. Будто вы и правда тот камень закладывали…
— А это следствие вдумчивого отношения к жизни, — не растерялся лейтенант. — У вас, не обольщайтесь, тоже с занудством — все в порядке. А к старости вообще будете абсолютная мегера.
— Кто? Я мегера?!
— Нет. Мегрэ.
— Ну, “Мегрэ” — еще ничего. А “абсолютная Мегрэ” — звучит не очень…
Стояла уже настоящая глубокая бесконечная серая осень с непрекращающимся дождем. Впереди в туманах и сумерках тянулась лента дороги, по обеим сторонам которой рекламные щиты напористо зазывали в придорожные кафе, рестораны и мотели.
Всевозможные “Ночки”, “Ласточки” и “Огоньки”.
— Это дорога в ад… — сказал, обращаясь, кажется, больше к себе, чем к Светловой, Богул. И замолчал. А потом замурлыкал знакомый мотивчик.
— Куда — дорога?
— Крис Ри. Знаете, есть такая песенка… Отчего-то популярная особенно у нас в России. “This is the road to hell”… Что, как известно, означает: “Это дорога в ад”. Уже лет десять песенка не стареет…
— Он имел в виду дорожную пробку во время сильного дождя…
— Ну так уж получается, что когда кто-то что-то пишет, он имеет в виду одно, а те, кто его слушает или читает, обычно — совсем другое.
— Тонко вы это подметили! — удивилась Светлова.
— Понимаете, у провинции есть одна особенность. Поскольку делать тут совершенно не хрена, некоторые — ну, не каждый третий, правда, но есть такие, — которые много читают…
— Ах вот оно что!
— Вы никогда не читали Итало Калвино?
— Никогда.
— Я так и думал… Вот послушайте, что он пишет.
Богул достал карманного формата толстую книжечку:
— “Ад для живых — это не то, что еще когда-то наступит, и если он действительно существует — это ад, в котором мы ежедневно живем, который мы сами создаем, живя все вместе. Есть два способа не страдать от этого. Первый из них без труда удается освоить большинству людей: принять этот ад таким, какой он есть, и стать его частью настолько, что он перестает быть заметен”. Богул замолчал.
— А второй?
— А второй — это сложно…
— Очень?
— Очень. Калвино считает, что это требует постоянного внимания и обучения.
— Что же нужно делать?
— “Искать и распознавать кого-то или что-то, что не является этим адом, суметь поддержать его, чтобы это продлилось, и найти для него место”.
— Может, это и правильно, — вздохнула Светлова, подумав о Пете. — Я вот распознала и нашла место.
— Ну что вы все вздыхаете? Не понравилось вам у нас? — Лейтенант усмехнулся. — А то оставайтесь… Насовсем! Город у нас старинный… Воздух чистый. Липы высокие.., и еще не все вырубили… Дома недорогие..
— Да, — кивнула Аня. — А юмор у вас — черный…
— Ну так уж и черный?
