Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 145
На следующий день меня осенила простая мысль: Вандури – это я. Просто мне выдали ошибочные документы.
Я принялся доказывать это Личу и Уизерсу, и они, кое-как меня утихомирив, послали за полковником. Ему я тоже объяснил, что в действительности меня зовут Вандури, а Найтингейл погиб в первый же день после высадки во Франции. Из зеркала на меня смотрело лицо Уильяма Вандури, я носил одежду Вандури… Полковника я попросил раздобыть мой домашний адрес, чтобы написать жене и детям, поскольку на этой чертовой войне он вылетел у меня из головы.
Вместо этого полковник организовал мою отправку в Тур, в неврологический госпиталь, откуда меня через неделю эвакуировали в тыловой госпиталь номер сто семнадцать в Ла-Фоше, где я с другими психами мастерил табуретки и носилки. Домой меня, однако, не отправили, а перевели в Сен-Назер, решив, наверное, что для своей работы я еще вполне гожусь.
Именно в Сен-Назере я наконец встретился лицом к лицу со своей судьбой. Впрочем, судьба дала о себе знать несколько раньше: на следующий день после того, как полковник упек меня в дурдом, полевой госпиталь номер восемьдесят четыре был сметен с лица земли прямым попаданием немецкого крупнокалиберного снаряда. Доктор Лич и все, кто там находился, были разорваны в клочья. Выжил лишь ненавидевший меня доктор Уизерс: сдав смену, он отсыпался в другой палатке. И это тоже стало частью моей судьбы.
Глава 4
– Располагались мы в конфискованном армией фабричном здании, – продолжал Коллинз.
Том взглянул наверх: определенно стало темнее. Красный шар солнца висел над деревьями на другом берегу озера.
Между тем часы показывали пол-одиннадцатого. "Очередной фокус, – сказал он себе. – Не обращай внимания, расслабься и слушай дальше".
* * *
– От довоенного облика этого здания, конечно, мало что осталось: до нас им, очевидно, попользовались немцы. Станки были демонтированы, и на их месте стояли ряды солдатских раскладушек, занимавшие три четверти громадного помещения. Офицерам вроде меня полагались маленькие кабинки с запирающимися дверями. На втором этаже расположился дивизионный штаб. Медицинский персонал занимал и просторный, с газовым освещением, подвал, забитый пружинными диванами и видавшими виды стульями.
Госпиталь находился прямо напротив фабрики, поэтому в любое время дня и ночи в подвале было много небритых молодых врачей – либо спящих на диванах, либо дымящих трубками на стульях.
Начальство, похоже, решило, что в более или менее нормальной обстановке я приду в себя, а если нет, что ж, через недельку все равно смогу оперировать, не важно под каким именем. Врачей постоянно не хватало, а потому никому и в голову не пришло отправить меня домой.
Санитар провел меня к предназначавшейся мне кабинке, назвав при этом лейтенантом Найтингейлом, на что я сразу же отреагировал:
– Это ошибка. Меня зовут лейтенант Уильям Вандури. Запомните это хорошенько, рядовой;
Взглянув на меня испуганно, он попятился к двери. Проспал я двое суток напролет, а проснувшись, почувствовал зверский голод. Приведя в порядок форму и зашнуровав ботинки, я направился через дорогу в госпитальную столовую.
На раздаче хозяйничали черные санитары. Я пристроился в хвост очереди, раздумывая над тем, что теперь жизнь моя мало-помалу войдет в свое русло. Тут от одного из столиков донесся по-южному растягивающий слова голос:
– Ну надо же, Коллектор здесь. Опять, наверное, выкачивает денежки из карманов…
Я обернулся: взгляд рыжего доктора Уизерса излучал холодную ненависть. Так, значит, и его перевели в Сен-Назер… Он, наклонившись над столом, принялся что-то нашептывать своему соседу. Мне показалось, что собравшиеся в столовой, все до одного, уставились на меня и перешептываются. Бросив пустой поднос, я вышел вон, купил на улице буханку хлеба, немного сыра и бутыль вина, после чего вернулся к себе в кабинку. Чуть позже я еще раз ходил за вином. Чувствовал я себя совершенно опустошенным. Уизерс непременно станет распространять обо мне самые невероятные слухи. Сначала я намеревался немедленно приступить к работе, чтобы доказать, что я еще чего-то стою, однако допущен не был: мне полагалось еще пять дней отдыха. И все эти пять дней я пьянствовал напропалую.
Великое это таинство – алкоголь. Он, знаете ли, освобождает путы, связывающие божество, которое незримо присутствует в каждом.
Одновременно я перечитал некоторые страницы "Доктрин и обрядов…" и обнаружил в книге то, что ускользало от меня раньше. И тогда я оторвал длинную полоску бумаги, написал на ней "Вандури" и заклеил ею табличку на двери с надписью "Л-т Найтингейл". После этого я достал карты и в продолжение двух часов возился с ними, тасуя и перетасовывая. Если армия пока не нуждалась во мне, почему бы не воспользоваться возможностью попрактиковаться? И так все пять дней: я пил вино, заедал хлебом с сыром и оттачивал свое искусство фокусника – в общем, вел себя как человек, воскресший из мертвых. Эти пять дней стали, вероятно, самым продуктивным периодом моей жизни, по окончании которого я уже не сомневался, что настоящее мое призвание вовсе не медицина, а магия. Книгу Леви я перечитал, наверное, раза три, листая страницы пальцами Вандури, пробегая строчки глазами Вандури.
На шестой день я принял душ, переменил одежду и отправился докладывать госпитальному начальству. Дежурный майор оглядел меня с ног до головы, зная, что я – чокнутый. Связываться с умалишенным ему, ясное дело, не хотелось, однако никто не давал ему инструкций отправить меня куда подальше, а значит, работу мне можно было доверить.
– Как я понимаю, лейтенант, на имя Чарльза Найтингейла вы теперь не отзываетесь, – сказал он с таким видом, точно ему не терпелось сплавить меня, психа, с глаз долой.
– Так точно, господин майор, – ответил Я. – Однако, чтобы избежать возможных недоразумений, я не возражаю, если меня станут называть "доктор Коллектор" до тех пор, пока ошибка не будет исправлена. – Он вытаращил глаза. – Это мое прозвище, – пояснил я, хотя он наверняка уже слыхал его от Уизерса.
– Как вам будет угодно, лейтенант. Ваш послужной список безупречен. Я только не хочу никаких неприятностей.
Разговаривая с ним, я видел его ауру: грязную, воспаленную ауру мерзавца и труса. Совсем не как у вас, ребята: у вас обоих аура здоровая, чудесная. А вы мою видите?
Багровое солнце было сейчас прямо за головой Коллинза, оно слепило Тома, но он все же различил почти черные сполохи на алом фоне.
– Я вижу, – отозвался Дэл.
– Спустя месяц я повстречался с человеком, у которого была изумительная аура: она сияла всеми цветами радуги.
Коллинз на несколько мгновений изобразил эту картину перед ними в воздухе, затем продолжил свой рассказ.
* * *
– Моя репутация психа и сплетни Уизерса сделали свое дело: поначалу ко мне относились с большим подозрением, однако безупречная работа в операционной постепенно свела его на нет. Здесь было чуть полегче, чем в полевом госпитале номер восемьдесят четыре: недостатка морфия мы почти не испытывали, фиксировать бинты и шины при помощи шнурков и рыболовных лесок тоже не приходилось. Тем не менее работали мы по девять-десять часов в день, постоянно по уши в крови, шалея от душераздирающих воплей и стонов изувеченных бедняг. И все-таки мне было уже гораздо легче: я начинал ощущать свою внутреннюю силу, которая разгоралась все ярче и ярче, словно свет вновь рождающейся звезды.
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 145
