– Алекс, – сказал он, снова обняв ее, когда они вошли в комнату. – Как я рад снова вас видеть. Вы уже располнели.
Потом она отодвинулась и посмотрела на него. Вид у брата был совершенно измученный, лицо худое и нездоровое, глаза очень темные и пристальные. Волосы отросли. Она откинула завиток, падавший ему на лоб и глаза.
– Я знала, что вы приедете, – сказала она. – Эдмунд собирался ехать в Йоркшир, но я знала, что вы приедете.
Его улыбка скорее напоминала гримасу.
– Мрачный старший брат? Собрался занести карающий меч? Алекс опустила руку ему на плечо.
– Вы говорите об Эдмунде, – напомнила она. – Он заботливый старший брат, Джеймс. Он хотел узнать, нельзя ли как-то поправить дело.
– Вряд ли. Мэдлин только что отказалась видеть меня.
– Джеймс, – она погладила лацканы его сюртука, – ах, Джеймс, ведь это не правда, да? Дора вам не любовница?
Он скривился:
– Кажется, все в это поверили. Это не правда, Алекс.
– Так я и знала! Хотя Доминик сказал Эдмунду, что все дело в этом. Джеймс, когда вы спали в последний раз? Вид у вас ужасный.
В его глазах мелькнуло что-то веселое.
– Неужели? Значит, к лучшему, что она не увидит меня сегодня. Как она?
Сестра покачала головой:
– Занята, улыбается, наслаждается сезоном. Они посмотрели друг другу в глаза.
– Значит, она несчастна, – проговорил он. – Да.
Джеймс отвернулся и подошел к окну.
– Как я все запутал! – воскликнул он. – Мне не стоило жениться на ней.
– Я думала, вы ее любите, – сказала Алекс; голос у нее был невыразительный и несчастный.
– Люблю, – кивнул он. – В том-то все дело.
Алекс обняла его сзади и прислонилась щекой к его спине.
– Когда вы вернулись прошлым летом, – заговорила она, – мне показалось, что вы изменились, что вы оставили позади все свои трудности и начали новую жизнь. Я была так счастлива, когда вы женились на Мэдлин. Я тоже люблю ее.
– Я действительно изменился, – возразил он. – Я договорился с самим собой и с жизнью. Я даже начал видеть в ней какой-то смысл. Возможно, Бога, хотя и не того Бога, в вере в которого нас воспитали.
– То был не истинный Бог, – быстро проговорила сестра. – Этому меня научил Эдмунд, и моя жизнь с ним показала мне, что он прав.
– Но, наверное, во мне было что-то еще, – продолжал Джеймс, – что сказало мне: я не заслуживаю той жены, которую люблю. Равно как и счастья.
– Дора? – спросила Алекс. – Она очень несчастна? Она страдала так же, как и вы? И до сих пор страдает?
Джеймс горько засмеялся.
– Она выглядит довольной, – ответил он. – И нет никаких признаков, что она особенно страдала в то время, когда это случилось. Хотя, наверное, какие-то разочарования ей пришлось испытать. Она намеревалась выйти замуж за отца своего ребенка.
– Это не ваша вина, – напряженно проговорила Алекс. – Перестаньте обвинять себя, Джеймс. И отца. Он сделал то, что в то время ему казалось наилучшим, хотя совершенно не правильно с его стороны было даже не посоветоваться с вами.
– Это ребенок от Питерли, – сказал Джеймс. Руки, обнимавшие его, опустились.
– Герцога Питерли? – глупо переспросила Алекс.
– Его самого, – ответил он. – Того самого герцога, для которого вы оказались недостаточно подходящей, Алекс, после того как вас похитили и вынудили провести ночь в одиночестве в доме Эдмунда.
– У Доры ребенок от него? – Сестра уставилась на его спину неверящим взглядом.
– Мы оказались простофилями, – сказал Джеймс. – Я имею в виду отца и себя. Очевидно, лучше было запятнать наши имена, чем уронить Питерли в мнении света. Конечно, я вел себя небезупречно. Это мог быть и мой ребенок, а Доре было всего лишь семнадцать лет в то время.
– Но… – начала Александра; казалось, сестра никак не может подыскать нужные слова. – Все то бремя, что вы несли, Джеймс. Что же, оказывается, все было напрасно?
Джеймс сжал кулаки.
– И все это погубило Мэдлин, – сказал он. – Вот что хуже всего. Я погубил ее.
– Нет, Джеймс. – Алекс снова обняла его сзади. – Нет, это не так. Почти не бывает вещей, которые нельзя было бы исправить. Она поймет, если вы ей все объясните. Еще не поздно. Вы любите ее, и я уверена, что она тоже вас любит.
Джеймс засмеялся.
– Если она что-то и чувствовала по отношению ко мне вначале, – сказал он, – от этого скорее всего ничего не осталось, Алекс. И она не хочет меня видеть.
– Захочет, – сказала Алекс. – Если вы будете настойчивы. Вы ведь не отступите, правда?
– Я буду заходить к ней каждый день и столько времени, сколько потребуется. Но я не стану принуждать ее. У меня нет на это права. Есть кое-что еще, Алекс, чего вы не знаете и о чем я не собираюсь вам рассказывать. Разве что она сама рассказала, конечно. Но это вряд ли.
– Что вы имеете в виду? – спросила она. Джеймс покачал головой.
– Мне нужно идти, – сказал он. – В настоящее время я не имею права находиться в доме ее матери.
– Куда вы пойдете? – спросила Алекс. – Остановитесь у нас.
Он с улыбкой повернулся к сестре.
– Ни в коем случае, – сказал он. – Или вы хотите, чтобы я поставил вашего мужа в неловкое положение? Я остановлюсь там же, где останавливался прошлой весной. – Он протянул руку и коснулся ее щеки. – Как дети?
– Хорошо, – ответила она.
– А вы? Вы рады, что снова в положении? Алекс кивнула.
– Ну ладно, – сказал Джеймс, наклоняясь и целуя сестру в щеку. – Вернитесь наверх, Алекс. Я не хочу вызывать разногласия между вами и вашем мужем.
– Этого не будет, – возразила она. – Мы с ним близкие друзья, Джеймс.
Он улыбнулся:
– Ах да, дружба. Существенная составная часть. – И он открыл дверь, чтобы пропустить ее в коридор перед собой.
Глава 23
Граф Эмберли давал бал в честь помолвки своей матери. Бал устроили наспех, поскольку после объявления о помолвке прошло две недели и две недели оставалось до венчания. Граф не надеялся, что придет много гостей, потому что было начало июня и все, кто принадлежал к высшему обществу, имели большой выбор развлечений.
– Нет, Эдмунд, народу будет достаточно, – успокаивала его жена. – И ради такого случая я не надену траур, можно? Как вы думаете, имеет значение, что года еще не прошло?
– Я мечтаю опять видеть вас в разноцветных туалетах, – сказал граф, целуя жену.
