– Быть может, ты и права.
– И если я права, если он действительно узнал, что ты тот человек из «Дикой собаки», то тогда ты для него довольно серьезная угроза, ведь так? Как ты думаешь, это мог быть Паркер-Браун там, на пляже? Только не говори, что эта мысль не приходила тебе в голову.
– Разумеется, приходила.
– И?
– Я просто не знаю. Да и если подумать, разве старшие офицеры, такие как Паркер-Браун, выполняют всю грязную работу своими руками?
– Понятия не имею. Но если ты прав, то разве Паркер-Браун не сам делал свою грязную работу, возможно, мокрую работу в ту ночь, когда умер Коннелли?
– Да. Сам.
– Так не может ли сам Паркер-Браун оказаться тем человеком, что напал на тебя?
– Может. Но я не могу этого точно знать. Я говорил тебе. Эта сволочь напала на меня сзади, почти задушила меня. А затем он светил фонариком мне в лицо. Я его так и не увидел. Было совершенно темно…
– Думай, Келли. Думай. Почему, кто бы ни был нападавший на тебя, ему понадобилось светить фонариком тебе в лицо? Почему он отступил, убежал в лес?
– Не знаю. Я все время пытаюсь ответить на этот вопрос…
– Думай, Келли. Я знаю, что тебе сегодня чуть башку не снесли, но твои мозги прекрасно работают, когда ты этого хочешь…
– Боже правый, комплимент моим мозгам, тебе, что ли, тоже чуть башку не снесли?
– Продолжай, Келли, думай!
– Ну, когда он светил мне фонариком в лицо, это было словно он хотел посмотреть на меня. Но только зачем? В конце концов, можно предположить, что он отлично знал, кто я такой.
– Но тем не менее человек, который напал на тебя, светил фонариком прямо тебе в лицо, предположительно чтобы посмотреть, а затем он этим фонариком ударил тебя. Как ты сказал? Аккуратно. Он ударил тебя аккуратно. А затем он смылся.
– Да. Именно так. И я действительно не вижу в этом никакого смысла.
– О'кей. Давай попробуем еще раз. Для начала, ты уверен, что нападавший был мужчиной?
– Ну да. Я так думаю. – Поначалу Келли немного сомневался, но, когда он заговорил снова, голос его был вполне твердым. – Да. Я уверен. Я просто не могу представить, чтобы женщина была такой сильной. И еще я уверен в том, что это была мужская рука. Тип мускулов и все такое. И я еще смутно припоминаю волосы на теле.
– Так. Хорошо. Еще раз, это мог быть Паркер-Браун? Какого он был роста? Учитывая, что вы соприкасались, ты наверняка должен был как-то почувствовать рост напавшего на тебя, его комплекцию. Сосредоточься, Келли.
– Да, думаю, я почувствовал. – Голос Келли был задумчивым. Карен видела, что он действительно сосредоточен. – Да. Это был высокий мужчина. Видимо, примерно моего роста. Шесть и два. Но худее меня. Определенно худее и в лучшей физической форме. Это не бред – то, что я так уверен? То, как он двигался, – легкость, сила. То, как он схватил меня. Он был сильный и в хорошей форме, и он знал, что делает. Так или иначе, я убедился, как только он схватил меня, что это профи. Кто-нибудь из военных. Готов спорить на все, что угодно. Так что да. Полагаю, это вполне мог быть Паркер-Браун.
– Боже, – сказала она. – Так давай же возьмем этого ублюдка.
Карен повезла Келли с собой обратно в участок, как и собиралась, прежде чем Келли сбросит свою бомбу, и организовала встречу с полицейским доктором.
Примерно в половине четвертого утра она поняла, что смысла идти домой спать почти нет. Часто, когда ее ночной сон бывал прерван, она предпочитала поддерживать себя порциями кофе и не ложиться спать, чем возвращаться в кровать для еще двух или трех часов короткого сна.
Вместо этого она сразу же приступила к первичному расследованию нападения на Келли. Она отправила группу осмотреть место происшествия на пляже Баббакомба, а когда после медицинского освидетельствования Келли решил, что лучше он продолжит начатое и даст официальные показания, Карен допросила его сама в присутствии молодой женщины-полицейского, дежурившей в ту ночь. К тому времени, когда она это сделала и закончила организацию остальных шагов расследования, время подходило к шести часам утра. Принимая во внимание то, что весь ее ночной отдых был испорчен, она позволила себе редкую роскошь – полный горячий завтрак в столовой, и чуть позже половины седьмого направилась в штабной офис Эксетера, чтобы встретиться с начальником полиции лицом к лицу.
Она знала, что Гарри Томлинсон жаворонок и нередко уже около половины восьмого был за своим рабочим столом в Мидлмуре. Ей также говорили, что часто именно в это время суток он бывает в своем наилучшем настроении. Но Карен казалось, что у Томлинсона никогда не бывает ничего похожего на хорошее настроение. Когда бы ему ни приходилось общаться с ней, какое бы время суток она не выбрала. Они двое были словно рыба и мясо. Карен – импульсивная, доверяет интуиции, не боится ошибок. Томлинсон – дотошный, делающий все по инструкции маленький человечек с колючими манерами, под стать его колючим усикам, трудоголик и бумажная крыса. Вот что думала о нем Карен. И полицейский, продвинувшийся лучше, чем его участок. Она тоже отлично знала, что думает о ней Томлинсон. На самом деле то, что она вообще смогла стать старшим детективом при таком начальнике полиции, по ее мнению, было чудом.
Но тем не менее у нее не оставалось никакого выбора. Придется обращаться к Гарри Томлинсону, и, если она хочет добиться желаемого результата в таком тонком деле, как хэнгриджское, ей придется действовать очень аккуратно.
Однако она не могла представить себе, чтобы Томлинсон отыскал другой сценарий, кроме дотошного расследования дела Хэнгриджа. Подъезжая к Эксетеру, она была настроена оптимистически. Наконец-то она сможет сделать что-то действительно полезное для разгадки тайны смерти молодых солдат.
Мысли в ее голове мчались стремительно. С того момента, как Келли сбросил свою бомбу, она старалась не думать о Паркере-Брауне и о том, как едва не попалась на его удочку. Как она подозревала, ей бы не потребовалось много свиданий, чтобы прыгнуть в его постель. В конце концов, он был безумно привлекательным, и она теперь ничуть не сомневалась в том, что он точно рассчитал, как именно очарует ее. Конечно, было бы разумнее отступить сразу же, как только у нее появились какие-то сомнения, но это решение было бы несвойственно ее натуре. Когда речь заходила о делах сердечных, не говоря уж о плотских, Карен редко бывала предусмотрительной.
По крайней мере наполовину Карен все еще не верила в то, что Паркер-Браун замешан в серии загадочных смертей в казармах Хэнгриджа, но теперь он, несомненно, был главным подозреваемым.
Карен приехала в Мидлмур почти ровно в семь тридцать. И в тот момент, когда она закрывала дверь машины, Карен увидела, что черный «ровер» начальника полиции, с водителем в униформе за рулем, останавливается у главной двери.
Она поспешила через парковку, крича Томлинсону. На гордость и на достоинство времени не оставалось.
