– Не знаю, – пожала плечами секретарша. – Сейчас пойду позову Сергея Сергеевича.
Она вышла, а Иннокентий тотчас последовал за ней.
– Пойду провожу, – как бы нехотя, но с едва скрытым возбуждением негромко заметил он. – Сдается мне, что этот Сергей Сергеевич не горит желанием с нами встречаться.
– Попроси заодно прийти сюда кого-нибудь из учителей, – сказал Вербин. – Кто умеет понимать язык глухонемых.
И в этот момент до Марины внезапно дошло: она как будто наяву воспроизвела в своем сознании ту короткую сцену в приемной полчаса назад. Вот кто смотрел на нее, пока она проходила в коридор, а затем сразу отвернулся! Это был здешний врач Сергей Сергеевич!
В интернате вообще работает мало мужчин, они тут наперечет. А тот мужчина наверху, стоявший вполоборота к окну, и был врачом!
И смотрел он на Марину так пристально, потому что узнал ее. Да, именно узнал. А она его в ту минуту – нет. В мозгу Марины вспыхнула картинка: они с Вербиным сидят поздним вечером в кафе. Между ними – серьезный разговор, столь памятный и важный для обоих. Они не совсем трезвы, по крайней мере Марина. В ярко освещенном пространстве зала плавают столики, немногочисленные посетители… За одним из столиков Вадим. А рядом с ним… Да-да, рядом с ним мужчина с зачесанными назад и за уши довольно длинными волосами и в очках с металлической оправой. Да, это и был он – Сергей Сергеевич!
От сделанного открытия Марину буквально заколотило так, что она даже встала с койки, на которую присела перед этим. Дети продолжали молча смотреть на вошедших взрослых – сурово и без всякого интереса.
– Этот доктор, – сказала Марина, чуть запнувшись. – Этот доктор, я видела его только что в приемной. Знаешь что? Это тот самый человек, который сидел с Вадимом в кафе тогда ночью. Помнишь? Я сначала не узнала его и только сейчас вспомнила.
Казалось, Владимир нисколько не удивился.
– Сергея Сергеевича нигде нет, – сообщила вошедшая секретарша. – Я посмотрела везде, где можно, но он куда-то пропал. Вообще-то он редко ходит по зданию, всегда здесь сидит. Она выглядела растерянной.
– А теперь не сидит, – мрачно заключил Вербин. – И боюсь, что будет сидеть в другом месте. Судя по тому, что он пропал…
Следом за секретаршей в дверь просунулась голова немолодой женщины.
– Мне сказали, что просят зайти, – испуганно сказала она.
Это была учительница, которую Вербин тотчас же взял в оборот.
– Пожалуйста, спросите у этих детей, где они были вчера вечером, – попросил он. – Куда их возили на машине?
Женщина удивилась, ее глаза под толстыми стеклами очков округлились.
– Куда же их могли возить? – спросила она, недоуменно пожав плечами. – Они ведь больные, в медпункте…
– Вы спросите, а дальше уж наше дело, – отрезал майор. – И кстати, поинтересуйтесь, кто их возил. Сергей Сергеевич?
Допрос детей был недолгим. Сначала они отрицательно мотали головами, отвечали, что никто их никуда не возил. Но испуг был налицо, дети боялись.
– Скажите им, что мы из милиции, – попросил Вербин. – Сергея Сергеевича они больше никогда не увидят, так что нечего бояться. А если у них память плохая, то мы можем помочь: покажем им видеозаписи. Их ведь снимали на камеру во время этих поездок. Которых, кстати, было немало. Ну-ка скажите им все это.
– Я не буду, – затрясла головой в кудряшках женщина. – Нельзя пугать детей. Вы что? Зачем вы их запугиваете? Какие еще видеозаписи?
– Какие видеозаписи, – спокойно ответил майор, складывая руки на коленях, – это вы услышите в суде. Там будут читать обвинительное заключение, и вы все поймете. Думаю, что суд будет закрытым, но вас, как педагогов, непременно пригласят, я не сомневаюсь. А сейчас будьте добры, не тяните время и переведите детям мои вопросы.
Голос Вербина иногда мог становиться железным, в такие вот моменты.
Да, детей возили вчера в одно место. Они не знают, где это. Возили туда не раз, но сколько именно, они не помнят. Там было трое взрослых, один из них Сергей Сергеевич, а других дети не знают. Смогут узнать, если понадобится?
Конечно, смогут. Что с ними там делали? Вчера – ничего. Привезли, а через какое-то время повезли в интернат обратно.
А обычно что делали?
Дети замялись, но Вербин снова напомнил о том, что все равно все видел на кассете. Их ведь снимали? Да, снимали. Так что же именно делали?
На этот вопрос ответила только одна девочка, Валя. Остальные двое сидели, втянув головы в узкие плечи, и затравленно глядели на взрослых. Когда Валя короткими знаками рассказала о том, что делали с ними, учительница побагровела и охнула.
– Я не могу этого сказать, – забормотала она испуганно. – Этого не может быть. Фантазии… Дети больные, у них воображение. Знаете, в этом возрасте бывают странные дикие фантазии, они сочиняют…
– Черт с вами, не переводите, – махнул рукой Вербин. – Если не можете повторить этого вслух за ребенком – не надо. Мы и так все знаем, сами видели.
Пока дети отвечали на вопросы и рассказывали о том, что с ними происходило в последние полгода, Марина наблюдала за ними За полгода этих детей приучили к разврату, и сейчас Марина с ужасом ловила себя на смешанном чувстве жалости и брезгливости по отношению к этим затравленным существам.
Пришла в голову странная мысль: а если бы с Артемом случилось подобное, мои чувства были бы такими же? Или нет – родной ребенок ближе и понятнее?
Тут же вспомнились слова Инны Менделевны, сказанные Марине на третьем курсе: нужно любить всех детей.
– Нет его нигде, – объявили входящие в палату Иннокентий с Лукоморовым. – Кстати, «убойщики» его тоже ищут. Выяснилось, что этот Сергей Сергеевич вчера до самого вечера тут сидел, как и убитая. Так что они, может быть, и вышли вместе. Хотя это не точно.
– Точно, – сурово заметил Вербин. – Все точно. Женщина пришла к нему под вечер и рассказала о том, что узнала от Марины. И прямо заявила, что если все это правда, то…
– Вероятно, у них тут был крупный разговор, – сказал Лукоморов. – Потом они вышли отсюда порознь или вместе. И уже на улице этот гад ударил ее. Только вот чем?
– Чем-чем, – перебил Иннокентий. – Сказано же: удар тупым тяжелым предметом. Молотком, должно быть. Да какая разница? Схватят – сознается. К нему домой уже поехали, облаву будут устраивать. Никуда не денется, он же не профессионал. Куда побежит? Подельников серьезных у него наверняка нет, ксиву фальшивую ему кто делать будет? Никто.
В такие минуты Иннокентий тосковал по своей прежней работе. И сейчас было заметно, с» каким удовольствием он включился бы в поимку убийцы… Марина тем временем смотрела на Вербина, лицо которого долгое время было строгим, серьезным, а сейчас внезапно чуть ли не осветилось внезапной догадкой. Он о чем-то напряженно размышлял, стараясь что-то припомнить, и это было мучительно – даже брови съехались вместе, образовав прямую линию.
