class="p1">– Радомир, успокойся, – выступила вперёд Рогнеда. – Ты пьян, давай не будем смущать гостей и поговорим наедине.
– Не тебе приказывать мне! – Радомир, тяжело дыша, всем телом развернулся к ней. – Где ты пропадала? А? Разоделась как шлюха, явилась сюда вертеться вокруг мужиков и меня позорить.
– Ты сам себя позоришь, – тихо сказала Рогнеда сквозь зубы, обводя взглядом притихший зал.
Пощёчина обожгла лицо, и Рогнеда покачнулась.
– Не трогай её! – вскинулся Дарен, но Радомир махнул рукой, и двое услужливых бояр тут же схватили его. Дарен попытался вырваться, но тут же подлетела стража, и Дарен вскрикнул от боли, когда его скрутили.
– С тобой я разберусь позже, щенок! Никому не позволено прикасаться к тому, что принадлежит царю.
– Я не принадлежу тебе, – Рогнеда выпрямилась. Внутри всё пылало от злости, ненависти и боли. Язык защипало от солоновато-металлического привкуса. Рогнеда заговорила громко, чтобы слышали все: – Я не люблю тебя и никогда не любила. И я не желаю больше быть твоей невестой.
Она ожидала гнева, безумия и воплей, но на лице Радомира появилась ядовитая усмешка, словно только этих слов он и ждал.
– Так я был прав? – Радомир неторопливо поправлял тяжелые перстни на пальцах. – Всё это время я был прав. Стоило мне отвернуться, ты раздвигала ноги перед моим сыном?
– Да! – выплюнула Рогнеда. – И он доставлял мне столько удовольствия, что я кричала и просила ещё!
Кулак сбил её с ног. Камни на перстнях стесали кожу на скуле, и по щеке полилась горячая кровь. От боли потемнело в глазах, и Рогнеда уткнулась лбом в холодный каменный пол, чтобы хоть немного прийти в себя. Но тут носок царского сапога с размаху прилетел ей в живот, вышибая дух. Рогнеда скорчилась. Кулаки сами собой сжались, и воздух в зале зазвенел, готовый смертельными иглами впиться в Радомира. Но Рогнеда тут же разжала пальцы: «Не убивать. Не убивать. Я не буду никого убивать».
Царь занёс кулак для нового удара, но Дарен наконец сумел вырваться из захвата и остановил руку отца.
– Тронешь её ещё хоть пальцем, и я тебя убью, – твёрдо сказал Дарен, негромко, но так уверенно, что никто не посмел бы усомниться в том, что угроза реальна. Он сжал руку, и Радомир скривился от боли.
– Ах ты…
– Ну-ну, довольно, – прервал Радомира Вегейр, вставая между ним и сыном. – Повеселили меня, и хватит. Отличное представление, Радомир. Пойдём-ка, выпьем ещё мёду.
Радомир замер, осознавая наконец, какую сцену устроил на глазах подданных и северных гостей. Похоже, теперь соревнование с Вегейром, которое и без того существовало только в голове Радомира, можно было считать окончательно проигранным. Огромная лапа Вегейра легла ему на плечо и практически сгребла в охапку.
– Сегодня пора веселиться! Завтра будешь вершить суды и наказывать виновных.
Радомир, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие лица, натянул надменную улыбку.
– Ты прав, друг. А чего это смолкла музыка? Музыканты! Играйте!
Гусляры ударили по струнам, выигрывая неуместно радостную мелодию. Гости неуверенно стали возвращаться к разговорам, довольный представлением Вегейр снова увлёк нетвёрдо стоявшего на ногах Радомира в толпу. Дарен бросился к Рогнеде.
– У тебя кровь, – он коснулся её плеча.
– Отстань! – Рогнеда дёрнулась и ударила его по руке. – Не прикасайся ко мне!
– Ты напугана, – сказал Дарен мягко, но руки всё же убрал. – Ты всегда злишься, когда напугана. Пойдём, нужно обработать рану.
– Ничего не нужно, – Рогнеда поднялась на ноги и вытерла лицо тыльной стороной ладони. – Всё само пройдёт.
Она посмотрела на след крови на руке, где не хватало пальца. Забавно, а ведь Радомир даже не заметил.
Дарен все же взял её за руку и увлёк прочь из зала в тишину коридора. Прислонил к прохладной стене и осторожно коснулся подбородка Рогнеды, разглядывая рану. Достал из рукава платок и стёр кровь. Рогнеда зашипела, но стерпела.
– Если не залечить, могут остаться шрамы, – тихо сказал он.
– Плевать.
– Но твоё красивое лицо…
– А ты полюбил меня за моё лицо?
Дарен мягко улыбнулся и поцеловал Рогнеду в губы, легко, едва коснувшись, чтобы ненароком не причинить лишнюю боль. Рогнеда протяжно выдохнула и уткнулась лбом в ему шею.
– Хватит с меня царского общества, – сказала она едва слышно. – Хочу поскорее всё закончить. Давай обыщем комнату Есении. Пора вывести её на чистую воду и поставить точку в этом безумии.
У Есении, как и предполагалось, никого не было. Трепетали оставленные без присмотра свечи. Рогнеда окинула взглядом комнату. Совершенно детскую, явно для девчонки младше Есении.
Игрушки, куклы и безделушки разбросаны повсюду: на кровати, тумбочках, сундуках и комодах. Даже письменный стол был завален не книгами и листами пергамента, а колечками, бусами, металлическими и хрустальными зверушками с блестящими камешками вместо глаз. Рогнеда скривила губы – эта чертовка отлично умеет притворяться. Впрочем, она и сама неплохо строила из себя невинную овечку в её возрасте и успешно обводила всех вокруг пальца.
На всякий случай Рогнеда пробежала взглядом по колечкам на столе – ни одно из них не было даже близко похоже на то, что срезали с её руки. Но долго искать не пришлось, Рогнеда услышала сдавленный выдох Дарена и обернулась.
Он стоял у постели Есении. Прикроватная тумбочка была открыта, а в руках Дарен держал чёрную коробочку. Ту самую чёрную коробочку.
Сглотнув, Рогнеда приблизилась и заглянула ему через плечо. В нос ударил сладковато-горький запах гниения. Тошнота подкатила к горлу, но Рогнеда сдержалась, зажав рот ладонью.
Палец был серый, местами почти чёрный, на кольце виднелись засохшие капли крови, но камень по-прежнему гордо блестел и хвастал светом, пойманным в свои грани, не подозревая, что его золото плотно обхватывает давно уже мёртвую плоть. Внутри снова поднял уродливую голову и заклокотал гнев.
– Тащи её сюда, – прошипела Рогнеда, выхватывая у Дарена коробочку и захлопывая её. Смотреть на собственный отрубленный палец не было сил. – Посмотрим, что она на это скажет. Не отвертится.
– Помнишь уговор?
– Не трону я её! – Рогнеда с размаху села на кровать, но тут же вскочила. Она не хотела прикасаться ни к чему в этой комнате.
Дарен вернулся довольно быстро, ведя под руку весело щебечущую Есению. Красивая, в расшитом жемчугами платье, она пританцовывала под отзвуки музыки из тронного зала.
Рогнеда встретила её насмешливым взглядом, стоя посреди комнаты, скрестив на груди руки и гордо вскинув подбородок. Но Есения, увидев Рогнеду в собственной комнате, вновь не удивилась, не побледнела и не испугалась. Она широко улыбнулась и, как обычно, бросилась к Рогнеде с распростёртыми объятиями.
– И Рогнедушка тут! – воскликнула она.
Громкий шлепок повалил её на пол.
