Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
…И тогда я понял главное. Каждый человек, в котором еще осталось что-то от гордых предков, ведших свой род от Словена, Ляха, Чеха, Святогора и других праславянских предков, имена которых мы напрочь забыли, от первой славянской Праматери, от той самый Уточки, из яичек которой произошло все сущее в мире, каждый человек, который еще не забыл, что он СЛАВЯНИН, должен поднять голову и восстать ото сна и от спячки. Это не значит, что все должны схватиться за автоматы и начать крушить всех неславян. Вовсе нет. Но только хватит нам призывать варягов, чтобы они правили нами. Нужно гнать тех наших правителей, которые с потрохами продались иноземцам за всемирные премии и высокие иностранные звания. Пусть политики вспомнят, из какого корня они произошли. Пусть журналисты напоминают наРОДу, из какого СЛАВного он РОДа. Пусть писатели расскажут о том, что от Балкан до Чукотки проживают РОДные братья!
Ну а мы, военные, должны быть там, где убивают НАШИХ. Потому что тогда и у нас в стране хоть что-то изменится к лучшему…
И вдруг я, словно лошадь на полном скаку, остановился, услышав в глубине души легонькое подхихикивание внутреннего голоса.
Костя, Костя, — ерничал он. Ну не дитя же, не юнец, подобный тем, которые только что разошлись с этого собрания. Не будь же так наивен! Ты оглянись вокруг! Это вот тот рыжий политик, больше всех нахапавший от приватизации, одумается и вспомнит, что он славянин? Это вот тот рыжий же поэт, громогласно и талантливо охаивающий все русское, тоже вдруг встрепенется и вспомнит, что славянин? Это журналисты самой популярной газеты, взахлеб воспевающие все, что идет в ущерб твоей стране, вдруг вспомнят, что они тоже славяне? Или ты мечтаешь, чтобы вспомнили о славянских корнях все те бессовестные военные, которые продавали и продают оптом и в розницу оружие и военное имущество при распаде СССР и при выводе войск из-за границы?.. Окстись, Костя, да какие они славяне? Даже если вдруг в них отыщется толика славянской крови, так и та проистекает из порядком подзагнившего корня…
Нет, на духовное и физическое возрождение славянизма сейчас рассчитывать не приходится. Это горько, но, увы, скорее всего, правда.
Так что же? Руки на себя из-за этого наложить? Действительно в преступный мир податься, пополнив плотные ряды грабителей, которых несть нынче числа от самых верхов на всей Руси некогда Великой? Плюнуть на все и в бомжи податься?..
В конце концов, пусть судьбы мира заботят те неведомые мне силы, которые его породили и управляют его судьбами. А мы созданы таковыми, что каждый из нас отвечает сам за себя. Перед своей семьей, перед своими детьми, перед своей совестью. Я не знаю, есть ли возмездие где-то на небесах. А на земле нет больших судей, чем эта троица. Семьи у меня нет. Остается сын и совесть. Ради них я уеду. На Балканы. Потому что сегодня, скорее всего, это единственное место, где я по-настоящему нужен.
Эпилог
Море слегка колыхало катер. Небесная синь слепила, по волнам бегали блики. Теплый, соленый на запах, приятный ветерок (кажется, бриз?.. или пассат?.. ничего в морском деле не знаю…) легко обдувал мое лицо.
…Я с детства мечтал о том, чтобы хоть разок вот так, на маленьком суденышке, одному побыть в открытом море. Чтобы лодка, чтобы море, чтобы чайки, чтобы я один на много миль вокруг… И чтобы потом был девственный остров и прекрасная незнакомка на белоснежном берегу…
Однако сейчас меня мое положение не радовало. Потому что это был не отдых. Это была капитуляция. Полная и безоговорочная капитуляция. И даже факт, что это не я капитулировал, что это меня капитулировали, не утешал. Потому что я должен был, обязан был сопротивляться, я должен был найти слова, чтобы убедить других, мне нужно было что-то сделать такое, чтобы развитие ситуации пошло по другим рельсам.
Не сделал, не нашел, не сумел. И теперь запоздало изобретал, что должен был сделать.
Воистину любой генерал готовится к войне прошедшей. Не мной сказано, но зато как точно!
…Я проснулся от тряски. Болела голова, во рту было кисло, с каким-то металлическим привкусом. Открыл глаза, огляделся и только тогда вспомнил, что именно со мной произошло.
Я лежал на кожаной лавке в кузове автомобиля, насколько можно было судить из столь неудобного положения, джипа, который резко мчался, подскакивая на рытвинах. По груди и ногам я был туго пристегнут к лавке, очевидно, чтобы не упасть. Однако руки были свободны, так что смог легко отстегнуть ремни и сесть.
Это и в самом деле был открытый джип. За рулем и рядом с водителем сидели мужчины в привычном для Югославии камуфляже. Машина ехала по берегу моря, прямо по пляжу, без дороги. Над головой громко кричали чайки.
Мелькнула мысль о том, что можно сигануть через борт — и пусть они меня потом ищут. Однако тут же отбросил ее. Ну, сигану. А что дальше? Куда мне потом податься, если я даже приблизительно не знаю, где мы находимся? В конце концов, вряд ли эти двое задумали в отношение меня какую-то большую пакость, потому что пока я лежал беспомощный, со мной можно было сделать все что угодно. Вплоть до того, что втихаря в море утопить… Да и теперь меня не оставили бы без присмотра.
Может, они даже специально меня так оставили, провоцируя, чтобы я попытался сбежать и тогда у них будут чистые руки, в то время, как мне придется самому решать весь комплекс свалившихся на меня проблем? Или чтобы подстрелить «при попытке к бегству»…
Нет уж, дудки, сначала узнаем, что задумали вы, а там уж посмотрим…
— Эй, — окликнул я.
Сидевший на месте старшего мужчина обернулся. Это оказался тот самый часовой, который на удивление хорошо говорил по-русски.
— Очухался? — усмехнулся он.
Любопытно, что именно рассчитывают услышать в ответ люди, когда задают подобные никчемные вопросы?
— Куда мы едем? — спросил я.
— Сейчас, погоди, — прокричал он в ответ. — Скоро будем на месте, тогда и поговорим.
Что ж, погодить так погодить. Перекрикиваться и в самом деле утомительно.
Куда же это меня везут? Вернее, куда меня уже практически привезли? Сербская Краина не имеет выхода к морю. Значит, мы в Югославии. Значит, меня таки вывезли. Значит, приводится в исполнение какой-то план, который осуществляется якобы в моих интересах, но помимо моей воли.
Значит, стало мне ясно со всей очевидностью, Мириам теперь попросту обречена.
В голове вихрились, сталкивались взаимоисключающие мысли. Что в сложившейся ситуации можно предпринять? Наброситься сейчас или чуть позже, когда остановимся, на водителя, расправиться со старшим машины, забрать у них документы, повернуть машину и ехать обратно. Допустим, это я смог бы сделать. Ну а что потом? Без досконального знания языка, с чужими документами, на чужой машине, в незнакомом месте… Впрочем, до границы, быть может, я еще и смогу добраться. Ну а там… В военной полиции тут служат парни вот с такими мордами, которые очень не хотят попасть на фронт, а потому всемерно доказывают настоятельную необходимость своей службы в тылу.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
