то я бы почувствовал это. Увидел бы хоть что-то, касающееся ее, но за все годы ничто даже не намекало на ее существование.
Я вышел на поверхность и наткнулся на отряд, который патрулировал сегодня ночью. Парни прошли мимо, кивая мне в знак приветствия. В самом конце отряда плелись трое, Джон и братья, которые вернулись вместе с Рейчел.
При виде кареглазого ублюдка у меня свело скулы. Рейчел почему-то считала, что он хороший человек, но я чувствовал, что от него исходят мерзкие, низменные импульсы. Он был не настолько прост и добр, каким хотел показаться. Я физически ощущал темноту внутри него.
Либо это просто ревность. Нет. Не ревность. Определенно нет.
Джон остановился в паре метров от меня и с искренним беспокойством спросил:
– Как там Рейчел?
Во мне поднималась огромная волна ненависти, готовая снести Джона моим кулаком. Снова. Он спрашивал это только для того, чтобы позлить меня и вывести из себя. Но я пообещал Рейчел, что не трону его. Хотя мне очень хотелось размозжить его темноволосую голову о бетон, на котором мы стояли. Или о ближайшее дерево. Или переехать его на машине. От этих мыслей как-то полегчало. Где-то внутри себя я даже улыбнулся. Еще меня радовало его синее лицо: мое искусство, не иначе.
Не ответив, я прошел мимо, но он не сдавался и продолжал:
– Скоро, совсем скоро она поймет, что ты ей не подходишь. И тогда она придет ко мне. И знаешь что? Я буду ждать.
Я никогда не терял самообладания. Никогда. Но сейчас… На ходу я достал маленький метательный нож и, не оглядываясь, бросил себе за спину, целясь Джону в плечо. За спиной раздался болезненный вскрик. Значит, я попал. Впрочем, я и не сомневался.
Сел в машину, завел мотор и сорвался с места. Дорога не заняла много времени, и спустя примерно три часа я въехал в некогда престижный район нашего города. Но здесь больше не было подстриженных лужаек, почищенных от снега дорог и дорогих машин на подъездных дорожках: эту часть города тоже разграбили. Я повернул направо, и перед глазами возник особняк Бенджамина. Остановив машину, я покинул теплый салон. Некоторое время просто молча смотрел на огромное здание. Здесь прошло мое детство, оно было странным и не таким, как у других детей. Но ведь и я никогда не был обычным.
Я откинул все мысли, открыл багажник, достал лопату и пошел к могиле моей сестры.
Невысокий холмик зарос травой и обледенел.
– Если ты там, – обратился я к маленькой девочке, которая так и не успела увидеть мир, – то… прости меня.
Я воткнул лопату в землю и начал копать. Одна лопата, вторая, третья. Зачем я считаю? На землю упали первые капли дождя и влажного снега, но я не останавливался. Мне думалось, что я совершаю что-то ужасное. Если Лорел ошиблась и останки ребенка лежат в этой могиле, я перезахороню ее. Найду место получше, там, где больше солнца и растут цветы. Хотя моей сестре это уже неважно. Очередной взмах лопаты, и я уткнулся в крышку гроба. Дождь уже нещадно поливал. Я отбросил лопату в сторону, сел на корточки и принялся разгребать землю руками. Дождь мешал мне. Но я все бросал и бросал размякшие комья. Прекратил это занятие и с минуту просто смотрел на маленький гроб, который уже почти сгнил. Потом достал нож и с его помощью открыл крышку.
Пусто.
Там никого не было.
Видение Лорел – правда.
– Твою мать!
Я выбрался из могилы и быстро вернулся в машину. Бенджамин говорил, что все хлопоты по захоронению сестры взял на себя Тобиас. Ублюдок!
Пара часов, и я уже был на месте. Спустился вниз, весь промокший, в грязи, прямиком пошел в кабинет Бенджамина. Как всегда, не стучась открыл дверь и сказал:
– Она жива. Моя сестра жива.
Но Бенджамин не выглядел удивленным. Он что – знал об этом? Я сделал шаг к нему. Злость. Снова это чувство. Когда-нибудь оно меня погубит.
– Уже знаю. Рейчел рассказала, – спокойно сообщил старший Аллен.
– Как это возможно? Ты же сказал, что похоронил ребенка Лорел.
Бенджамин устало потер ладонью лицо и сказал:
– Нет. Я сказал, что выполнил ее просьбу и тело закопали в саду. Но я не видел девочку и тем более не присутствовал на похоронах, этим занимался Тобиас. Он любезно взял на себя эти обязанности.
Тобиас уже тогда знал, что она поможет ему завладеть миром. Я помнил слова Бенджамина, но все же надеялся, что где-то ошибся.
– Черт! Это все меняет, – сказал я.
Ведь если моя сестра жива, мы могли все переиграть, но Бенджамин мне возразил:
– Это ничего не меняет.
Сердце пропустило удар. Я понимал, к чему он клонит, к тому, что Рейчел все равно должна отправиться в логово Тобиаса. Но мы могли перевернуть видение Лорел по-другому.
– Нет, – твердо сказал я. – Рейчел не поедет туда.
– Отряд, в который входит Рейчел, отправился через двадцать минут после того, как ты уехал.
Все рухнуло. Она уехала. Рейчел уехала одна. Как она могла? Ей не выбраться из того города без меня. Черт! Черт! Черт!
– Ты… лживый ублюдок. Это ты заставил ее?
– Я тебе не лгал. Рейчел сама пришла ко мне и сказала, что мы должны действовать, пока тебя нет.
– Почему?
Бенджамин не ответил.
Этот день официально возглавил топ самых отрицательных моментов моей жизни. Я вышел из кабинета и отправился в комнату. Мне нужно было переодеться, и я тут же собирался выехать. Перехвачу их на полпути.
Решила погеройствовать.
Я залетел в комнату, скинул с себя мокрую, грязную одежду и направился в душ. Мне хватило пяти минут, и я вышел из ванной. Но так и не приблизился к шкафу с одеждой. Мой взгляд упал на тумбочку, на которой лежал лист бумаги, сверху придавленный карандашом. По венам растеклось нехорошее предчувствие. Я медленно подошел и взял записку в руки. Там было написано всего четыре слова, и я был бы рад услышать это от нее лично, а так это выглядело как прощание. Я снова посмотрел на записку: «Я люблю тебя. Прости». В порыве злости и страха за Рейчел я смял лист, но не выбросил его, а убрал в карман. Темная и неудержимая злость растеклась по венам, отравляя кровь.
Настоящий хаос происходит в тишине.
Сейчас в тишине мои демоны метались и просились на волю.
И я выпустил их.
Не стал их сдерживать, а позволил им вырваться на свободу.
