хотя бы полчаса на нас никто не обращал внимания, и мы уже будем почти у берегов Острова Свободы.
У нас было два варианта. Лететь низко-низко, чтобы не попадать на радары, или набрать высоту побольше, находясь на территории США, а потом соколом с высоты набирая скорость снижаться в сторону Кубы.
Я очень долго сомневался, как быть и что делать, но в конце концов решил положиться на наш русский авось. Авось и получится.
Из своей большой сумки я извлёк, купленный сутки назад парашют.
— Ты знаешь Брукса? — спросил я у пилота.
— Да. Давно знаю.
— Так вот. Этот парашют я приобрёл вчера у него. Он заверял меня, что с ним всё в порядке. Ты доверяешь ему?
— Да. Пол — нормальный парень. И пилот неплохой.
— Передашь ему привет, когда вернёшься в Венецию!
— Вы меня отпустите?
— Конечно. Нам надо на Кубу попасть. А убивать тебя у нас и в планах не было. Ты же нормальный парень… Самолёт у тебя застрахован?
— Застрахован.
— И от угона тоже?
— Кажется…
— А вот это тебе от нас, так сказать, за моральный ущерб.
Я протянул ему пачку стодолларовых купюр.
— Ты же не в обиде на нас.
— Нет. Что вы…
— Надевай парашют!
* * *
Глядя, как выпавший в дверь самолёта на высоте больше двух километров, его бывший пилот раскрыл парашют, Лёха спросил:
— Сколько у нас времени?
— Сам считай! Минут семь-восемь он будет болтаться под куполом. Купол не особо управляемый. Это тебе не «крыло». Так что куда приземлится, туда и приземлится, скорее всего, на воду. Береговая охрана его подберёт если что. Он парень вроде бы опытный. Избавится от парашюта, побултыхается в спасжилете какое-то время. Не замёрзнет. Море тут тёплое.
— Думаешь, что за это время успеем долететь до Кубы?
— По крайней мере, границу почти пересечём. Думаешь, что они будут поднимать истребители из-за нас? Вряд ли. Пока прочухаются, пока поднимутся…
— Дай-то бог… — задумчиво пробормотал брат.
— Ладно. На бога надейся. А сам не плошай! Ну, что? Ты за руль или я?
— Давай сначала ты лезь туда. А потом Маринка сюда, а я к тебе рядом.
Я забрался на место пилота и перехватил управление. Наша боевая подруга ещё какое-то время сидела рядом, а потом Лёха помог ей перебраться назад. Всё это время я поднимал наш самолёт ещё выше. Когда брат разместился рядом со мной и пристегнулся, я спросил его:
— Ну что? Начнём?
И перевёл самолёт в пологое пикирование, набирая при этом скорость всё больше и больше.
Глава 25
Глава двадцать пятая.
За окном смеркалось, день катился в не́быль.
И пропал, растаял, словно вовсе не́ был…
Вечер, чёрной тушью, небосвод подкрасил.
Звёздами посыпал, чтобы был прекрасен.
На прогулку вышел месяц двоерогий
Подсветил он небо Млечною дорогой.
Нежная прохлада.
Ночь, ночь, ночь…
Только лишь под утро…
Прочь, прочь, прочь…
* * *
За окном светает… Ночь катится в не́быль…
Я и сам не знаю: Был я или не́ был.
13 октября. 1974 год.
США. Штат Флорида. Венеция.
Александр Тихий.
Давно уже заметил за собой одну черту, с которой мне никак не получается справиться. Причём ни в той, ни в этой жизни. Я не умею расслабляться. Заходя в кафе, чтобы просто напросто выпить кофе, я стараюсь сесть спиной к стене, и наблюдаю за входом. При этом сразу замечаю, где есть второй выход. Смотрю за посторонними людьми, хотя мне нет до них совсем никакого дела. Но я, стараясь не привлекать к себе внимания, разглядываю их, пытаясь понять степень опасности, которая может от них проистекать. Нет. У меня нет глаз на затылке. И меня тоже можно избить, побить и даже убить. Но я постоянно пытаюсь угадать то, что может произойти через секунду, через минуту…
Паркуясь, сразу ставлю машину мордой на выезд, чтобы не тратить время на всякие развороты повороты, если что… А когда иду по тёмному переулку, стараюсь пропустить вперёд того, кто топает сзади… Для этого очень неплохо подходит приём с прикуриванием сигареты. Причём, прикуривая, я поворачиваюсь к тому, кто меня обгоняет…
Паранойя? Может быть…
Но почему тогда я так часто попадаю в самые глупые ситуации, которых можно было запросто избежать? Да потому что, в случае возникновения какой-нибудь преграды на пути, штурмую её, как бык на арене. И мне плевать какого цвета тряпка у тореадора. Впрочем, как я слышал, быку на цвет тряпки тоже плевать…
Но, как мне однажды сказали, ещё в детстве: «Мой бог — счастлив!». Даже до конца не понимая, что это на самом деле означает, я когда-то очень давно, ещё в прошлой жизни, поверил в это. Поверил в свою удачу…
Но я не из тех счастливчиков, что выигрывают миллион долларов, купив лотерейный билетик за рубль. И не из тех. кто случайно знакомится в библиотеке с прыщавой девицей в очках, женится на ней, а она оказывается двоюродной племянницей Рокфеллера и единственной его наследницей.
В этом мне никогда не везло. Так в чём же тогда моё везение? Наверное не в том, чтобы не попадать во всякие неприятности, а в том, чтобы выбираться из всего этого жидкого дерьма с минимальным ущербом для себя. Как говорится, синяки и царапины — не в счёт. Но надеясь на русский «авось», я искренне верил, что мне повезёт. Обычно так всегда и было… Наверное, это уже где-то в крови… Там, в глубинах подсознания…
Вот и сейчас то же самое и происходит.
