в порядке?
— Не пугайтесь, но сегодня утром нам позвонили соседи и попросили забрать ее. Они нашли ее дома без сознания.
О Господи. Почему она не позвонила мне? Я должна была остаться у нее прошлой ночью. По щекам текут слезы, горячие и обильные, когда я врываюсь в свою комнату, зажимая телефон между щекой и плечом и натягиваю ботинки.
— Я еду. Скоро буду.
— Очень хорошо, мисс Джейкобс. До скорой встречи.
Джеки протягивает мне сумку, которую я оставила на полу, и ключи от машины, и я выбегаю из комнаты, направляясь к двери.
— Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.
Я киваю и распахнув дверь, выскакиваю в коридор. Ботинки стучат по полу, пока я мчусь по коридору к своей машине. Проклятье. В голове всплывает Дрю. Я не смогу встретиться с ним сегодня утром, как обещала. Разумеется, он поймет. Отправляю ему быстрое сообщение, всего несколько слов, и выезжаю с парковки общежития в сторону больницы.
Такое чувство, что требуются часы, чтобы доехать туда, даже после того как игнорирую все светофоры и обгоняю каждого медлительного водителя в городе. Я нетерпеливо сигналю и изо всех сил стараюсь сдержать эмоции. Когда подъезжаю к больнице, ставлю машину на парковочное место. Схватив телефон из держателя, замечаю на экране имя Дрю и текстовое уведомление. Я слишком взволнована тем, что происходит с моей матерью. Сейчас у меня нет на это времени. Засовываю телефон в сумку и бегу в больницу. Мама — единственная семья, которая у меня осталась. Я не могу потерять ее.
Не могу.
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем я добираюсь до нее, но вскоре приходит одна из медсестер и направляет меня в небольшую палату в конце коридора. Мама смотрит с кровати усталым взглядом.
— Привет, малютка, ты здесь.
Я улыбаюсь.
— Должно быть, ты приняла какие-то хорошие лекарства. Ты не называла меня так с тех пор, как я была маленькой.
Она смеется, но затем смех переходит в кашель, когда я сажусь рядом с кроватью.
— Мама… что случилось?
Она тянется ко мне, и я тут же крепко сжимаю ее руку своей. Она холодная и сухая.
— Я в порядке, детка. У меня просто закружилась голова, и я потеряла сознание. Побочный эффект некоторых лекарств. Низкое давление. Знаешь, как это бывает.
Я пытаюсь улыбнуться, но понимаю, что это больше похоже на гримасу. Она все равно притворяется и слегка улыбается мне.
В голове снова и снова звучит барабанная дробь, повторяющая: я не могу потерять ее, и это все, о чем я сейчас думаю.
— Когда они собираются выпустить тебя отсюда?
— Я не уверена…
Кто-то стучит в дверь, прерывая ее, и наше внимание переключается на вошедшего доктора.
— Здравствуйте! Мне жаль видеть вас снова при таких обстоятельствах.
— Вы не знаете, когда ее выпишут? — спрашиваю я доктора, поскольку мама сказала, что ничего не знает.
— Боюсь, мы пока не знаем.
Я пытаюсь сдержать панику.
— Что это значит?
Он улыбается нам обеим.
— Мы с твоей мамой уже поговорили, но, боюсь, события развиваются быстрее, чем мы ожидали. Ей понадобится тщательный уход, и затем, думаю, нам следует обсудить варианты лечения в хосписе, чтобы ее последние дни прошли как можно безболезненнее.
Хоспис? Последние дни? Этот доктор несет какую-то чушь. Да, моя мать больна, но надежда все еще есть.
— Нет! — слово вылетает из моего рта, заставляя и маму, и доктора вздрогнуть.
― Детка. ― Мама пытается утешить меня, но я крепко сжимаю ее руку в ответ.
— Должно же быть что-то еще, что мы можем сделать. Мы даже не приступили к экспериментальному лечению, о котором вы мне рассказывали. Мы еще можем что-нибудь сделать.
Они начинают говорить одновременно.
— Я не…
— Твоя мама не…
Я прерываю их и осторожно отпускаю мамину руку, кладя ее на кровать. Затем поворачиваюсь к доктору.
— Мы можем поговорить наедине, пожалуйста?
Доктор Митч бросает взгляд на маму, та кивает, и я выхожу в коридор следом за ним. От запаха дезинфицирующих средств и латекса тянет блевать, потому что этот запах всегда ассоциируется с пребыванием мамы в больнице. Ненавижу его. Обхватив себя руками, смотрю на доктора.
— Если дело в деньгах, я могу их достать, чтобы продолжить, обещаю, даже если мне придется бросить учебу и устроиться на работу. Я сделаю все, что нужно. Пожалуйста, не отказывайте ей в лечении только потому, что у нас нет страховки.
Взгляд доктора смягчается, и он наклоняется ближе.
— Деньги здесь не причем. В нашей больнице есть меценаты, которые могут помочь. Думаю, пришло время рассмотреть перспективы. Твоя мама устала. Она не хочет провести свои последние дни в бесполезной борьбе. Ты должна понять, что, даже если ты этого не хочешь, этого хочет твоя мама.
Я огрызаюсь.
— Нет. Мне все равно, чего она хочет. Когда все закончится, она будет жива и благодарна за то, что я вмешалась и убедила ее сделать это.
Он качает головой, глядя на меня.
— Знаю, это тяжело, Мэйбел, но я должен учитывать пожелания твоей матери.
Делаю прерывистый вдох, но кажется, будто вообще не дышу.
— Я поговорю с ней еще раз. Я уговорю ее.
— Ты можешь стараться изо всех сил, но, пожалуйста, помни, что желания твоей матери тоже важны.
Я киваю и смаргиваю слезы, выступившие на глазах. Я не сломаюсь здесь. Только не перед ним или мамой.
Мы возвращаемся в палату, и я снова беру маму за руку.
— Мама, ты попробуешь этот экспериментальный препарат ради меня? Что мы теряем, если ты… — я почти давлюсь словами. — Все равно… умираешь.
Хочу, чтобы она увидела, как мне больно ее терять. Я не готова. Не могу с этим смириться.
— Детка, мы не можем. У нас нет на это денег, и я не позволю тебе бросить учебу из-за меня.
— Если бы
