Однако внутренний рынок был истощен, и это должно было отразиться прежде всего на благосостоянии мелких производителей.
Обнищание масс и концентрация земельной собственности в руках немногих обостряли классовую борьбу, о которой сохранились в источниках кое-какие сведения, правда, искаженные вследствие враждебного отношения авторов к борьбе народных масс. Следуя им, буржуазные историки квалифицируют выступления масс как бандитские, а их вождей – как головорезов и жестоких тиранов. В Кассандрии тиран Аполлодор конфисковал и роздал бедноте имущество богатых людей и оказал упорное сопротивление Антигону Гонату, когда тот после победы над кельтами приступил к покорению Македонии и Греции (Diod., XXII, 5; Polyaen., VI, 7). Тиран Элиды Аристотим изгнал или казнил представителей местной знати (Iust., XXVI, 1) и тем навлек на себя обвинение в необычайной жестокости и во всевозможных преступлениях, о чем со всякими прикрасами рассказывает Плутарх (de mul. virt., 251 сл., Микка и Мегисто). При помощи этолийцев изгнанники свергли и убили Аристотима (269 г.), а в Дельфах вынесен почетный декрет о тираноубийце Килоне (Syll.3 423; ср. Paus., V, 5, 1; VI, 14, 11). В Беотии правительство вынуждено было в течение 25 лет не производить судебные взыскания долгов (Polyb., XX, 6, 1), чтобы таким путем облегчить положение должников.
Возникшие в III в. социальные утопии в известной мере отражали чаяния народа, нашедшие свое выражение в борьбе под старыми лозунгами χρεῶν ἀποκοπή и γῆς ἀναδασμός – кассация долгов и передел земли. Плутарх отмечает (Cleom. 17, 5), что в ахейских городах во время Клеоменовой войны «вспыхнули восстания – народ надеялся на раздел земель и уничтожение долгов». В присяге итанийцев на Крите (Syll.3 526) граждане дают клятву, что не будут совершать «ни раздела земли, ни домов, ни участков под постройками, ни кассации долгов». О Кинефе в Аркадии Полибий (IV, 17, 3) вкратце сообщает, что граждане этого города «с древних пор обуреваемы были непрестанными жестокими распрями, в которых многие были умерщвлены или изгнаны, сверх того имущество расхищалось, производились все новые переделы земли, пока, наконец, не восторжествовали и не завладели городом сторонники ахеян».
Особенно хорошо мы осведомлены о движении за социальную реформу в Спарте благодаря плутарховым биографиям Агиса и Клеомена. Белох со свойственной ему склонностью к парадоксам утверждает, что кассация долгов была лозунгом не бедноты, а крупных землевладельцев, так как беднота, по мнению Белоха, не может иметь долгов: бедняк не пользуется кредитом, и ему в долг не дают. Белох поэтому считает вопреки не вызывающим сомнения показаниям источников, что борьба в Спарте велась между крупными землевладельцами и «капиталистами»[184]. По Плутарху, борьба за реформу в Спарте началась в результате распада того общественного строя, который был зафиксирован в так называемой «ликурговой» конституции. Вторжение денег в натуральное хозяйство Спарты положило конец равенству спартиатов, основанному, в частности, на неотчуждаемости не подлежащих дроблению клеров. Эфор Эпитадей узаконил практику свободного распоряжения земельными наделами. «Вскоре, – пишет Плутарх, – богатство сосредоточилось в руках немногих, вследствие чего государство обеднело… Спартиатов оставалось не более семисот человек, и из них, быть может, только сто имело землю и наделы, остальные были неимущей презираемой чернью».
Молодой Агис, занявший в 245 г. царский престол, решил произвести реформу, – вероятно, для того в первую очередь, чтобы поднять боеспособность спартиатов; но возможно, что им действительно руководили идеальные побуждения. Как бы то ни было, Агис решил провести радикальную реформу общественного строя. В 243 г. он через эфора Лисандра внес на рассмотрение герусии ретру, в которой предлагалось провести кассацию долгов и передел земли, так чтобы получилось 19 500 участков, и наделить ими спартиатов и периэков. Агис предложил первым отдать в государственный фонд свое имущество, заключавшееся в большом количестве земли, которая оценивалась в 600 талантов деньгами. Народ, сообщает Плутарх, присоединился к партии Агиса, но богачи обратились ко второму царю Леониду, который возглавил оппозицию предложению Агиса. Была и скрытая оппозиция, которой руководил дядя Агиса, крупный землевладелец Агесилай. Агесилай, имевший много долгов, был за отмену долговых обязательств, но против передела земли. Чтобы провести реформу, необходимо было принять решительные меры. Леонид был изгнан, эфоры смещены и назначены новые, в том числе Агесилай. Проект Агиса был принят, долговые обязательства были сожжены.
Но когда дело дошло до раздела земли, Агесилай и его группа под всякими предлогами тормозили дело. Это дискредитировало реформу в глазах народа. Воспользовавшись тем, что Агис отправился в поход, оппозиция вернула из изгнания Леонида и отменила законы Агиса. Молодой царь по возвращении из похода вынужден был искать убежища в храме; но его оттуда выманили хитростью. Эфоры осудили его на казнь, и он был повешен вместе с матерью и бабкой (241 г.).
Неудача, постигшая реформу Агиса, не сняла с повестки дня необходимости реформы. Ее провел более решительно сын царя Леонида, царь Клеомен (235–222 гг.).
Ближайшие десять – двенадцать лет после гибели Агиса были ознаменованы рядом важных событий в жизни Македонии и Эллады. В 239 г. умер в глубокой старости Антигон Гонат; ему наследовал его сын Деметрий (239–229 гг.). Он попытался вновь покорить Грецию и затеял так называемую Деметриеву войну. Для борьбы с ним Этолийская и Ахейская федерации заключили между собой союз. Необходимость отразить напор варваров с севера не позволила Деметрию развить свои первоначальные успехи в Беотии. Ахейский союз в эти годы быстро рос и укреплялся. В 235 г. присоединяется к союзу Мегалополь в Аркадии; его тиран Лидиад сам сложил с себя власть и уже в следующем году был избран в стратеги Ахейской лиги. В 229 г. к лиге были присоединены Аргос, Трезена, Гермиона, в 228 г. – Эгина. У Македонии не осталось владений в Пелопоннесе.
В 229 г. умер царь Деметрий, оставив малолетнего сына Филиппа; регентство получил его двоюродный брат Антигон Досон. В этой обстановке начальник македонского гарнизона в Афинах Диоген, очевидно, не видел возможности удержать за собой город и за плату (150 талантов) вывел свой гарнизон из города (229 г.). Арат, неоднократно пытавшийся «освободить» Афины и включить их в Ахейский союз, пожертвовал не то 20, не то 25 талантов для уплаты Диогену, чтобы отметить свое участие в этом событии. Но Афины не вступили в Ахейский союз и сохранили независимое положение в возгоревшихся вскоре войнах. Благодарность Афин Диогену была чрезмерна: ему учредили культ (жрец Διογένους εὐεργέτου засвидетельствован в надписи IG, III, 299), в его честь было учреждено празднество Διογένια. Солдаты Диогена получили венки, и на это пожертвовал необходимые деньги тот же Эвриклид, в честь которого издан упомянутый
