он постарается сделать комфортным и терпимым. Не только для себя. Это-то как раз уже не важно.
Для нее. Для Мираэль. Для маленькой графини, которую он вытянул совсем еще девочкой, преследуя свои цели, а после — уже взрослой и смелой девушкой, к которой привязался и полюбил.
И из-за которой привычная жизнь, конечно, перевернулась вверх тормашками. Но, вразрез с его прежними представлениями, хуже почему-то не стала.
Эпилог
Первый шаг на твердую землю после вездесущей качки получается неуверенным и слабым. Всё перед глазами почему-то неожиданно качается, а нога подворачивается. И Мираэль с тихим вздохом чуть не заваливается набок.
Но вовремя вставший рядом Аттавио ловко подхватывает ее под локоть — совсем как в первый день их морского путешествия, который продлился, между прочим, почти целый месяц.
Далеко, однако, оказались эти колонии, хотя Мира это знала и так — за неимением другого дела, она штудировала географические справочники и карты капитана, а после подолгу и с увлечением беседовала с ним или его боцманом, неизменно вызывая ревнивое рычание мужа. Из-за чего после графине приходилось успокаивать его излюбленным Аттавио способом — лаской и нежностью.
Хотя как будто для этого нужен какой-то повод… Тем более на корабле, где и дел-то никаких толком не было. И если Мира с легкостью занимала себя чтением (зря, что ли, столько книг с собой собрала?), то Аттавио явно страдал от скуки. И больше нее ждал высадки, чтобы дать выход своей деятельной натуре.
— Голова кружится? — заботливо, но хмуро спрашивает ее граф, надежно прижимая к своему боку.
— Нет, — качает головой девушка, — Только… земля будто качается.
— Это нормально, госпожа, — фыркает позади них Рико, — День, может, два вас будет качать, будто вы еще на корабле.
— Неприятненько…
— Переживешь, — усмехается, явно расслабляясь, Аттавио. — А ты, Рико, меньше языком чеши. Иди, найми нам экипаж!
Дождавшись, когда секретарь действительно отойдет, Мираэль тихонько шепчет:
— Аттавио! Ну сколько можно? Мы же говорили об этом!
Определенно, говорили, и не раз. Ревность графа распространялась даже на собственного секретаря, о чем Мира, конечно, и раньше догадывалась, но именно на корабле она проявилась в полной мере. Нет, скандалы Аттавио не закатывал, но злился и скрежетал зубами, будто свирепый волк. Мира пару раз даже не выдержала и накричала на мужа. А после, страшно обидевшись, развернулась и спряталась на кухне, где дала волю слезам.
Конечно, позже они помирились — эмоционально и громко. Но некоторое время Мира все равно дулась на мужа, не желая принимать его ревнивую натуру как что-то естественное и правильное.
Это к слово о смирении.
«Нет, — решила тогда девушка, — Вот с этим мириться я точно не собираюсь!»
Экипаж и открытая телега для вещей отыскались достаточно быстро — графская чета всего лишь час побродила по пристани, чтобы Мираэль вволю полюбовалась на залив и местный живописный пейзаж с порогами и каменными грядами.
На этот раз графиня с большим интересом рассматривала незнакомые для себя виды — крохотный и уютный городок из невысоких, по большей части деревянных домов, песочные насыпи и пирамиды из древесных спилов, зеленые холмы и густые леса. Местный порт был маленьким, только начавшим свое развитие и потому людей здесь тоже было немного — и все они со стороны выглядели как хорошо знакомые между собой члены одного рода. Деловитые и занятые, они были поглощены работой, но при этом казались дружелюбными и умиротворенными.
Но здесь путь Тордуаров только начинался. Впереди — поездка к излучине реки Лиссан и дальше, к поместью одного местного аристократа. Именно там им надлежало остановиться, пока будет строиться уже их собственный дом.
* * *
В ночевке под открытым небом оказалась своя собственная, пусть и неожиданная прелесть. И если Рико недовольно фыркал на неудобный лежак и мошкару, а Зола заламывала руки из-за непривычной экономии горячей воды, которую надо было вручную набрать из ручья, Мираэль с необыкновенным воодушевлением растянулась около костра на собранном валежнике, накрытом одеялом, и задремала под шелест огня в импровизированном очаге и ветра в кронах. И даже отмахнулась, когда Аттавио решил перенести ее в палатку.
— Удивляешь, девочка, — шепнул граф ей на ухо, укладываясь рядом и обнимая для сохранения тепла, — Но надолго тебя хватит?
Сам-то он с подобными неудобствами был хорошо знаком, пусть и не практиковался давно. Но ему определенно было интересно, как его хрупкая супруга проявит себя в подобных моментах.
… А вот от продолжительной поездки по неровным дорогам Мираэль явно испытывает жуткий дискомфорт. Но, надо отдать ей должное, что есть силы старается этого не демонстрировать. Вот только бледность на грани с зеленью все равно говорит за нее яснее слов. Золу, которая тоже едет в карете вместе с госпожой, даже тошнит. Приходится им остановиться, чтобы девушки размяли тело и подышали воздухом.
Но чем ближе они оказываются к имению Лионэфлэр, тем более укатанной оказывается дорога. Более того — всё дальше и дальше в стороны отступают леса и фруктовые рощи, давая простор для полосок полей и огородов.
Само имение оказывается небольшим — деревня всего на полдюжину домов да деревянный господский дом в два этажа с мезонином и беседкой под круглой крышей.
Но местечко уютное — везде много зелени и поздних цветов, стены домов и пристроек увиты плющом и виноградом, а протекающая в низине речушка добавляла этой мирной сельской картине дополнительного лазурного блеска.
При появлении кареты местные жители бодро стекаются к особняку, чтобы утолить свое любопытство. Выходят из дома и хозяева — поприветствовать своих гостей. И на их лицах читается не меньший интерес, чем у челяди.
Именно под одной крышей с четой де`Лио и проживут Тордуары и их помощники в течение двух месяцев. Будут делить и пищу, и кров, не раз шумно поспорят и так же шумно отпразднуют рождение младенца у одного деревенской пары, а еще отметят церковный праздник Явления.
Но переезду в собственный, пусть и не до конца достроенному и оформленному, Мираэль обрадуется, как ребенок. Долго будет вышагивать по небольшим и немногочисленным комнатках, проводя ладонями по выкрашенным доскам и мебели. И с упоением глядеть из окна спальни, когда опустятся ночные сумерки, на высокое бархатное небо, усыпанное звездами, и сверкающее в сиянии луны озеро.
Лежащий же в постели граф Тордуар, в свою очередь, будет любоваться ею и, не сдержавшись, встанет, чтобы подойти к супруге и обнять со спины.
— И почему ты выглядишь такой счастливой? — тихо шепнет он в ухо жены, прижавшись к нему губами.
