знакомилась с работой местных органов ЧК. Контрольные комиссии были также созданы при местных ЧК.
В августе 1919 г. покинул пост нач. ОО ВЧК М.С. Кедров. Причиной отставки стало то, что руководитель военной контрразведки плохо справлялся со своими обязанностями и стремился к независимости не только от военных (в лице РВС Республики), но и от Кол. ВЧК. Он не уделял должного внимания налаживанию оперативной работы в отделе. Будучи приверженцем методов «красного террора», лично проводил массовые расправы и даже допускал аресты крупных военных руководителей без согласования с РВС. Освободившееся место нач. ОО занял сам председатель ВЧК.
22 июня 1922 г. Дзержинский ознакомился с предварительным заключением уполномоченного Следственного отдела ГПУ Де Решак-Вельмора, который обвинил в преступлении по должности уполномоченного активной части Оперативного отдела ГПУ А.В. Карпова и фельдъегеря ГПУ П.И. Матвеева в систематическом пьянстве. К тому же Карпов терроризировал своим поведением жильцов дома, где проживал, вымогал у них деньги, угрожал револьвером, содействовал незаконному получению удостоверений и пропусков скупщику золота и бриллиантов, вел антисемитскую агитацию.
Карпова и Матвеева арестовали 21 июля 1922 г. Через два дня Дзержинский просил Фельдмана доложить, почему Карпов «так долго после поступления на него обвинения не был арестован, а также кто из его сотоварищей за него ручался и заступался? Все они должны быть опрошены, ибо иначе некоторая тень может пасть и на них. Ибо трудно предположить, чтобы могли ускользнуть от их внимания антисемитизм и разгульная, не по средствам жизнь Карпова. Дело это очень важное. Каленым железом надо выжить из ГПУ таких подлецов. Докладывайте мне о ходе дела. Мера наказания должна быть определена при моем участии. Приговор должен навести ужас на подобных лиц – дабы ушли от нас»[527].
Многие сигналы о поведении сотрудников, поступавшие в ВЧК – ОГПУ, были предметом тщательного изучения Дзержинского. Так, 4 декабря 1920 г. в рапорте вахтера ВЧК Таланова отмечалось, что после окончания работы в комнате № 67 не потушено электричество, комната заперта и ключ, по всей вероятности, забран с собой, потому что на доске, где вешают ключи, его не оказалось. Работали в этой комнате Бахвалов и другие, фамилии которых выясняются. Такие явления бывают часто и не соблюдается приказ по управделами BЧK от 29 октября». Дзержинский написал резолюцию: «Дать 3 суток ареста в помещении комиссии с исполнением служеб. обяз. Провести по приказу»[528].
В.Л. Герсон доложил Ф.Э. Дзержинскому о том, что распоряжение не выполнено, так как Бахвалов оказался невиновным.
13 марта 1921 г. председатель ВЧК просил Э.М. Склянского принять меры по сообщению Р.С. Землячки о том, что в Тюмени части ВНУС разложены, требуется обновление командного состава и замена комбрига Полисонова, который «во всех отношениях слаб». В этот же день поручил И.А. Апетеру поверить информацию о том, что с Землячкой в одном вагоне ехал член Вятской губЧК Варьятов, который скрывал спекулянтов, везших мясо и продававших его на станциях; он говорил, что едет к Ксенофонтову для получения нового назначения. И если это правда, то «надо расследовать через Валескална и гнать его от нас в шею»[529].
В середине 1921 г. в ВЧК обратился Иорданский с жалобой на нетактичное поведение следователей и И.С. Уншлихта, которые завели на него дело на основании сплетен. 8 июля 1921 г. Дзержинский предложил Уншлихту выйти из этого положения обстоятельным разбирательством заявления и путем «удовлетворения»[530].
8 августа 1922 г. Дзержинский объявил строгий выговор Усову, Медведю и Карпенко за то, что они не поехали на место происшествия в ночь 6 на 7 августа на ст. Подмосковная, как только узнали об этом происшествии об убийстве рабочего депо Бабакина[531].
В феврале 1924 г. некий Тимофеев устраивал скандалы, вступал в драки и шантажировал людей ссылками на Дзержинского и других партийных и советских руководителей. Однажды даже в казино он сослался на председателя ГПУ и был доставлен на Лубянку. 22 февраля 1924 г. Дзержинский писал Фельдману, что о Тимофееве ничего не знает, кроме того, что он сам ему говорил, и просил «произвести самое строгое расследование его поведения, выяснить полностью его прошлое и его заслуги перед революцией на основании свидетельских показаний и официальных отзывов. От него потребовать описание его жизни с указанием, кто именно может подтвердить правильность его сообщений. «Если он сам написать не в состоянии, пусть Вам расскажет со стенографич. записью.
Кроме того, прошу провести врачебную экспертизу, и если она признает, что поступки его объясняются болезнью, то поместить его в соответствующую больницу и если являются злоупотреблением своей болезнью, то соответственно поступить с докладом мне»[532].
Строго спрашивая с подчиненных, Дзержинский иногда уступал давлению со стороны руководителей партии, как это было в 1921 г. в деле Л.П. Берии. Формальной причиной начала разбирательства стала информация о том, что Берия потребовал передачи всех дел, возникших в железнодорожных ЧК Баку, в АзЧК. Но все ЖЧК подчинялись непосредственно ТО ВЧК, и возникавшие вопросы между органами ЧК Баку и ТЧК ст. Баку решались путем согласования. Поэтому начальник ТО ВЧК Г.И. Благонравов дал указание инспекторам М.А. Гурьеву, Штейману и Васильеву выехать в Баку и во всем разобраться. Инспектора установили не только ненормальности во взаимоотношениях между ТЧК и АзЧК, но и неблаговидное поведение Берии, который освобождал преступников и арестовывал многих людей по вымышленным обвинениям, вынуждал увольняться честных сотрудников и т.д.
В 1921 г. в Баку работала комиссия по ревизии деятельности органов ВЧК Украины и Северного Кавказа во главе с М.С. Кедровым. Она также установила многие нарушения законности со стороны Берии. Кедров продиктовал своем сыну Бонифатию письмо, в котором сообщил о положении дел в АзЧК, выразив политическое недоверие Берии. Бонифатий отвез письмо и докладную М.С. Кедрова в Москву. В.А. Антонов-Овсеенко утверждает, что «Дзержинский не принял никаких мер» по докладной Кедрова. А сын Я.Д. Берзина добавил, что «докладная Кедрова осталась у Дзержинского, он не передал ее в аппарат ЧК. Что стало дальше с докладной – неизвестно»[533].
Сделаем некоторые уточнения. Докладную Кедрова Дзержинский действительно оставил у себя, но судьба ее неизвестна. В личном фонде Дзержинского РГАСПИ есть дело, в котором осталась только опись документов 1921 г., в том числе упоминается и докладная Кедрова, а сама докладная уничтожена.
После дополнительного разбирательства и уточнения обстоятельств дела Берии в декабре 1921 г. Дзержинский вызвал Берзина и вручил ему ордер на арест Берии. При этом Дзержинский указал, что в докладной Кедрова приводятся факты провокаторской деятельности Берии. Для задержания и ареста Берии был
